Двое рыцарей схватили Евстафия под локти. Не в силах сопротивляться, он последний раз глянул вверх, на небо, сегодня такое высокочистое, почти весеннее, вдохнул полной грудью свежий прохладный воздух. Стало страшно умирать сейчас, в самом начале весны, когда ещё всё впереди...
Страшный дикий крик раздался совсем рядом, и на помощь сыну бросилась мать. Подлетев, Любава не женски сильным отчаянным движением оттолкнула от Евстафия одного рыцаря, вцепилась и чуть не зубами оторвала другого.
- Не дам! - кричала она хриплым страшным голосом.
- Уймите бабу! - распорядился магистр.
Рыцари бросились к Любаве. Сразу два копья вошло ей в живот и грудь, и женщину, ещё кричащую, бросили в разгорающийся огонь.
- Мама, - прошептал Евстафий. С гибелью матери в нём самом что-то умерло. Страха не осталось - была только холодная безрассудная ненависть. Медленно, словно каждое движение причиняло боль, он обернулся и плюнул в сторону рыцарей.
- Будьте вы все прокляты, - сказал он.
- Тятька! - ахнул, не сдержавшись, Иван.
Магистр Ордена Меченосцев Даниэль фон Винтерштеттен отёр ладонью лицо, словно плевок попал в него. Но в него действительно плюнули - они осквернили саму святую римскую церковь! Нет, с этими еретиками по-другому нельзя!
Комтур брат Гильом заглянул ему в лицо, ища взгляд остекленевших, остановившихся глаз.
- В костёр! - процедил Даниэль.
Рыцари бросились на женщин и детей. Толпа разразилась воплями и причитаниями.
В локти Евстафия, напрягаясь и скользя сапогами по утоптанному снегу, вцепились сразу четверо тевтонов, когда он рванулся к жене и детям. Девочек подхватили, оторвав от рук мамок, и бросили в пламя сразу. Иван попытался защитить мать, но мальчика сбили с ног и, как щенка, швырнули туда же. Беременная Василиса завыла, когда её за косу поволокли по снегу на глазах у мужа.
- Не-ет!.. - рванувшись последний раз, он бессильно обмяк, не чувствуя своего тела.
Его самого должны были бросить следом за ними, но Ярославко вдруг повелительно вскинул руку:
- Стойте! - и быстро обернулся на Даниэля: - Отдай его мне, магистр!
Даниэль взглянул - рыцари со своим пленником остановились в двух шагах от гудящего пламени, рёв которого уже заглушил крики жертв. Повиснув на их руках, Евстафий остановившимся взором смотрел на огонь, и по щекам его тёк не то пот, не то слёзы. Магистр махнул рукой.
...Уже много позже, когда костёр давно прогорел и угли успели остыть, Ярославко спустился в подвал, где на ворохе соломы сидел Евстафий. Пленный, князь даже не повернул головы в его сторону. Подняв над головой факел, Ярославко некоторое время разглядывал пленника.
- Ты князь, - наконец сказал он уверенно. - Скажи, за тебя могут дать выкуп?
Это и была причина, по которой он оставил жизнь этому человеку. Но Евстафий молчал, не глядя «а него. И Ярославко понял его молчание по-своему.
- Тогда тебя убьют, - пообещал он. - Когда...
Он не договорил - за дверью послышались торопливые шаги, и в подвал заглянул один из его дружинников.
- Княже, - опасливым шёпотом позвал он, - рыцари на стене бают - дружины идут! Наши!.. Русские!
Глава 24
Поднятые по тревоге дружины псковичей и переяславльцев шли скоком и рысью, уйдя мало не в ночь. Чуть не на ходу пересаживались на поводных лошадей. Останавливались лишь изредка, наскоро перекусить и выводить коней. Ян скакал рядом с Юрием Мстиславичем. Подле них всё время держался Демид. Парень выпросил оружие и бронь и отчаянно боялся предстоящего боя и того, что князь не заступит его перед хозяином.
Их увидели поздно - дружины шли, по совету знавшего здешние места Яна скрытно, держась подальше от дороги и выбирая низины и перелески. Тут навстречу им несколько раз попались чудом убежавшие из города люди. Напуганные, они прятались и от своих тоже, и за ними не стали гоняться, чтобы не тратить время. Натолкнулись только на один рыцарский отряд - прежде, чем меченосцы успели поворотить вспять, их окружили, смяли числом и разбили, не выпустив никого живым. Второй раз на немцев наткнулись уже под Изборском, когда до стен осталось всего ничего.
Здесь таиться смысла не было. Передние всадники вылетели на вершину Жаравьей горы, и тут Ян впервые осадил коня сам.
Отсюда до погоревшего посада, над которым на треугольном всхолмии у речки Смолки поднимались стены изборской крепости, было рукой подать. Знакомые с детства, они казались чужими - башня Вышка была разрушена наполовину, несколько дыр зияли в её основании; Плоская башня была покрыта слоем копоти и гари. Сторожевая, над воротами, сгорела почти полностью; стены тоже были разрушены в нескольких местах. В распахнутых настежь воротах застряли остатки баллисты. Несколько осадных машин оставались неразобранными у валов, закиданных обломками и мёртвыми телами. На стенах и в проёме ворот сейчас начиналась лихорадочная суета: рыцари потревоженными муравьями бегали, готовясь к бою.