не гадала, что так-то придется ей передать этот символ замужества.
Липка шла по селищу, гордо вскинув голову. Издавна повелся такой обычай –
девушку, которая сама сваталась, никто прогнать не смел: иначе на всю семью беда
навалится – до седьмого колена изведет. Но и не каждая на такое решится, потому как
хоть и почетно такое сватовство, но не будет тогда ни жениховского ухаживания, ни
сговора, ни предсвадебных обрядов с девичниками да смотринами, ни пышной
свадьбы. Как пришла, да что с собой принесла, так в тот же день женой и стала.
Но древний закон девичьего сватовства от любой беды мог избавить, даже от
жертвенного огня и казни уберечь. Женщина – берегиня, ей лучше знать, кто жизни
достоин – то она сердцем чует и потому никто против ее слова не выступит.
Когда Липка подошла к землянке Суховея там уж, почитай, все селище собралось: от
родичей отродясь тайн не бывало. У землянки стояли Вышата и Верея, его мать с отцом,
и сам Суховей, бледный, как льняное полотно. Стоял, неуклюже опершись на палку-
клюку.
Его глаза горели одним вопросом: как же так?
Липка подошла и поклонилась в пояс будущим отцу и матери:
- Примите, теперь я ваша невестка.
40
Вышата и Верея поклонились в ответ и отступили. Липка подошла к Суховею и подала
ему с поклоном плетку и кику, прилюдно опустилась перед ним на колени. Он взял их
молча, дрожащими от волнения руками, трижды приложился плеткой поперек ее
спины, принимая на себя обязанности мужа и защитника, после того надел на голову
простоволосой Липки рогатую кику, а уж потом поднял за руки и поцеловал в обе щеки,
уважая ее решение. Затем они развернулись и поклонились сначала отцу-матери, далее
людям, а вслед за тем и на все четыре стороны, призывая в свидетели сего действа,
небо, землю, воду и богов.
Молчали люди, зная, что сейчас совершила Липка: за убогим жить – роздыху не
знать, самой и свою, и его работу справлять придется. Но глаза Липки сияли
неподдельным счастьем, она улыбалась открытой радостной улыбкой – знать крепко
любила своего суженного. И люди заулыбались в ответ, зашумели сначала тихо, потом
громче.
- Эх, ма, – бросил шапку на землю Борислав, пестун Суховея, – быть посему!
Готовьтесь, люди, сегодня праздник, а завтра пир свадебный сыграем. Богиня Лада тако
дело устроила – отпраздновать надобно.
- Дык, вроде не положено-то, – встрял вечно сомневающийся Горбыша.
- Молчи, уж, – пробасил довольный Стрый, – то дело людское, захотели – справили.
Богиня супротив радости ничего иметь не может.
И вот же миг откуда-то появилась квашня накрытая шкурой белой овцы. И не успела
Липка оглянуться, как ее уже усадили на нее и девушки – недавние подруженьки
затянули «прощальную», а мать заголосила-таки, провожая доченьку-ненаглядушку в
жизнь не простую, замужнюю.
Тут уж и старшего брата Липкиного к делу призвали: расплел он русу косу сестринину,
расчесал гребнем частым да под песню девическую и заплел в две косы, уложил в
корону и укрыл повоем – символом замужества.
Так и порушили люди древние правила, но то ведь была первая радость на новом
месте: свадьба, да еще какая – необычная.
- Ой, ли, девка! – закричал вдруг Ком тонким прерывающимся голосом, перебивая
певчих, да с явной издевкой. – Перед кем поклонилась-то? Кому покорилась-то, глупая?
Он сохатого проспал, гляди-ко кабы и тебя-то не проворонил. Как от лихого
убережешься коли мужик-то кривобок, да поспать горазд?! Такой-то и от комара
защитить не смегёт!
41
Суховей резко повернулся и сощурил глаза, собираясь ответить. Не бывало того чтобы
молодь поперек старшего слова выступала, но Липка сжала его руку, останавливая:
- Брось-ко, ну его, шалопу, сам не знат, чего кричит-то, – прошептала она.
- Ты чего ж, шлыка необытная, плищишь12? – Стрый схватил Кома за ворот и
встряхнул, приподнимая над землей. – А ну беги отседа, пока портки-то не стянул, да по
голому заду крапивой не нахлестал.
Громкий смех сородичей заглушил слова вырывавшегося из рук большака Кома.
Стрый поставил неслуха на ноги и наподдал под зад, посылая головой вперед.
***
К вечеру стали люди собираться у подножия холма, на котором высился храм.
Хозяйки несли кушанья, приготовленные из своих запасов, мужчины разложили костры
священным кругом. Вышел к людям и старый волхв, но не один – вслед за ним из храма
вышло еще несколько новых, знать стоять неподалеку и другим храмам посвященным
их богам. Возрадовались тому Славичи: пришлось по душе новое место и служителям
богов, и значит то, что места эти от ныне и во веки веков словенам принадлежать будут.
Стрый с набольшими расположился на траве перед расстеленными перед ними
выбеленными и вышитыми льняными скатертями. Хозяюшки уж расстарались по
причине первого здесь осеннего праздника, настряпали брашна 13от душеньки.
Стояли здесь и блюда широкие плоские с рыбой вареной и печеной, соленой и
копченой, мясом дичины и свиным – мягким, сладким, домашним, а уж птицы разной
да мелкого зверья не перечесть. И все это горой, да посреди длинной дороги-скатерти.
Но главным ее украшением являлась гора из хлеба. За ней-то и должен был прятаться
большак, вопрошая у сородичей видать ли его за той хлебной горой? Коли увидит кто
хоть краешек его одежды – скажет. Тогда Стрый пожелает Славичам на будущий год еще
большую гору из караваев испечь, а коли не увидит: к добру – знать легко переживет
его род-племя грядущую зиму. Тогда уж они ему пожелают, чтобы и в следующем году
не было его видать за горами хлебушка пшеничного.
Украшали стол и глиняные красавцы-горшки с кашами да киселями, студнями да
юшками наваристыми.
Стояли в центре стола и огромный расписной ковш с медовухой пенной и с малыми
ковшами-утицами вокруг него, и братины – точеные чаши – с пивом и пожеланиями не
упиться и вовремя от стола убраться, искусно выписанными на их крутых боках.
12 Плищь – шум, крик.
13 Брашна - еда, кушанье, яство, съестное.
42
Неспешно вели беседу промеж себя старшие мужи племени Славичей, наблюдая как
мужчины помоложе учили Кома и его ватагу уму-разуму.
Изгалялись они на славушку, гоняя по земле шапки ребят, которым предстояло по
первому снегу в лес отправиться, да таская их за ноги. А с Кома так и портки стянули, да
в одной-то рубахе заставили по земле ползать, в пыли плавать. Так уж исстари повелось
– коли не стал еще мужиком: не лезь поперед старших, не кричи бранное слово, когда и
старшие-то молчат.
Вот такие игры-посмешища и ломают слишком горделивых, да спесивых, приучают
над родичами не возвышаться, не мнить себя умнее других. В роду-племени все равны.
Нет здесь ни слишком умных, ни явных дураков. А коли уж возомнил из себя чего
лишнего, да поперек старшего слова выперся – так и получай за то при всем народе
науку глумливую вицею тонкой, звучно по голому заду хлещущей.
После молитв и прославлений Родовых Богов, приняли волхвы частицу священного
огня Великого Солнца Даждьбога с крыльев Матери Славы и зажгли великую краду,
которому каждая семья принесла свой дар-жертву, благодаря богов за благополучие и
достаток.
А после уселись все за пир горой, пили ели родичи, веселились от души, песни пели
да плясали до самого вечера. А как пала на землю первая тень вечерняя, так жены с
детьми по домам разошлись, а мужчины остались суд рядить, серьезный разговор