Ратьша так, из интереса, решил посмотреть. Говорят они чудно, и одеты не как мы, а
струмент как у нас почти. Жальников9 не городят, гробы на столбах вдоль дорог ставят.
Их покойники там лежат ногами-то вперед – така жуть.
- Чудно, – удивился Ставр.
- Ага, Ратьша так и сказал, что они чудью зовутся.
- Слышал я о таком племени от странников, но думал, что они отсюдова подалее на
север живут. Ты давай-ка поспи чуток, а я к сохатому схожу, да и с медведя шкуру тоже
надобно снять – не оставлять же тако добро.
- Силен ты, Ставр Буриславович, эка каку махину уложил, – вздохнул Суховей. – Ему,
поди, не меньше двадцати лет было, матерый.
- Не расстраивайся: будут на твоем счету еще и не такие трофеи – усмехнулся Ставр. –
Спи. Сегодня отдохнешь, завтра домой пойдем. Заждались там тебя … поди-ко не
только мать.
Глава 4
Вечер протянул длинные темные руки-тени от деревьев к дерновым крышам хижин-
землянок лесного поселения. Их изогнутые длинные пальцы цеплялись за конские
черепа, повешенные на концах охлупней. Старались незаметно вползти в открытые
двери, узкие и невысокие, корябались в маленькие окна-волоконца, устроенные под
самыми слегами.
Ветер почти стих, кузнечики дружно и слаженно славили мать-природу. Далеко за
рекой, над лесом, полыхала яркая зарница, но грома не было слышно.
Большуха выбралась из землянки по ступеням, вырезанным прямо в почве и,
разогнувшись, огляделась. Деревня еще продолжала работать, но это были уже
вечерние, завершающие день дела. Девушки доили коров, и тугие струи жирного
молока гулко ударяли в подойники. Ватага Кома собиралась в ночное: смех и веселое
гиканье отроков звонко разносились над притихшим лугом у озера. Мужики сидели под
навесами у своих землянок в ожидании вечери. Кто-то из них плел лапти – после
8 Радогощь – праздник осеннего солнцестояния.
9 Жальник – погребальный курган.
30
праздника Закрытия Сварги уже нельзя будет ходить босиком, так что к этому времени
необходимо обуть всех домочадцев. Кто-то точил притупившийся чекан10, а кто-то
вырезал из приготовленных заранее чурок ольхи или березы миски и ложки. Старшие
жены заканчивали возиться у печей, им помогали женки – младшие жены, – невестки
возились с малыми ребятишками. Без дела никто не сидел.
По крышам землянок можно было легко узнать, в какой семье сколько женатых
сынов – вокруг отцовской землянки, как молодые грибки вокруг старого, возвышались
крыши их собственного жилья. Только когда у сына появлялись внуки, тогда он мог
отделиться и жить своим домом, в котором уже он был главой-старшиной.
Все эти землянки стояли бок о бок, и под землей сообщались между собой ходами.
Вороги порой удивлялись тому, как легко славяне уходили от нападавших, а все дело в
том, что у многих таких хижин-ульев было по нескольку выходов. И когда враг ломился
в одну дверь – домочадцы успевали уйти через другой ход, зачастую уходящий далеко
в сторону.
Ставриха – хозяйка большого дома, вокруг которого гнездилось еще четыре крыши –
двое старших сынов уже жили своими домами, – проследила за тем как управляется со
своей работой женская половина ее семьи. Жена младшего сына Ворона, Всемила,
отцеживала вываренный пригодный в пищу лишайник – как только он остынет, она
добавит в него размолотых грибов и получится вкусный и очень полезный студень.
Старшая дочь Бажена – всеми признанная красавица и умелица, – пекла оладьи из муки
чаполоти, одновременно поглядывая на запекавшуюся тут же рыбу. Младшая только
что подошла с полным подойником молока. Еще три невестки колотились с детьми,
загоняли в закут кур и скотину, словом управлялись с хозяйством.
Сыновей, живущих с ними под одной крышей, сейчас здесь не было: в вечерней
тишине хорошо было слышно тюканье их топоров – они у реки мастерили из сосны
лодку-долбленку.
Большуха удовлетворенно качнула головой и невольно оглянулась на лес – не
появится ее Ставр из-за кущи? Не мелькнет ли его веретьяной плащ среди деревьев?
Грустно на душе, не спокойно. Вот и за сына, Ратьшу, сердце болит, тревожится. Ратьша
тоже уже вернуться должен. Но напрасно она поглядывает на лес с немой душевной
просьбой к Макоши – видать еще не время им домой воротиться.
Пройдя по селищу, большуха, как старшая, внимательно осматривалась: все ли в
порядке, все ли сделано как должно – вернется Ставр, в первую очередь с нее спросит,
ежели, что не так будет. В семье при отсутствии мужа – старшая жена за все в ответе. А
10 Чекан – боевой топор.
31
огнище родовое – большая семья и большуха должна следить за порядком в
оставленном на ее попечении роду. Раньше бывало и большухам с другими женами не
редко за оружие браться приходилось, когда мужья-то с сынами в другом месте
воевали.
«Не приведи Род, и тут такому случиться», – вздохнула своим мыслям Ставриха.
Шла большуха к большому общественному погребу, выкопанному и устроенному уже
прочно, навсегда. Здесь будет храниться общий запас продовольствия на всю весь –
общину. Сейчас возле самого погреба лежали и бревна, приготовленные для клети. Там
зимой будут висеть подвешенные под потолок тушки сохатины, оленины, вепрятины и
другой дичины, которую охотники добудут после начала морозов. В погребе же уже
стоят бочки-дубленки с заквашенной черемшой и солеными грибами, прочим
продовольствием, а после первых заморозков там добавятся бочонки с квашеными
корнями рогоза и кувшинок. Рядом с клетью возвышается овин – там сушится запас
диких злаков.
Сейчас возле погреба были устроены коптильни, в которых готовились окорока и
ребра, убитого охотниками вепря да балык из белорыбицы. Ставрихе нужно было
проследить за тем, как приготовляются эти копчености.
Конечно, каждая семья сама обеспечивала себя пропитанием, а общие запасы
готовились в первую очередь для праздничных или обрядовых брячин – пиров – и на
тот непредвиденный случай, когда из-за каких-то несчастий та или иная семья теряла
кормильца, али еще по какой иной причине помощь требовалась. Так уж с издавна
повелось: и себя корми, и об родной веси не забывай, чтобы в случае чего на твои
запасы не навалилось еще с десяток дополнительных ртов.
Проходя мимо землянки Жизнобуда, большуха приостановилась поздороваться с его
женой – Истьмой.
- Здрава будь, Ставриха, – ответила на поклон Истьма. – Присядь-ко, испей узвару.
Горица славный узвар из костяники с малиной сделала.
Большуха прияла из рук Горицы ковш с узваром, от которого шел аромат свежих ягод и
меда.
- Благодарствую, милая, – поблагодарила она молодую женщину и, заметив как та
передвигается, молча переглянулась с Истьмой: верно ли поняла?
«Да, – одним взглядом подтвердила довольная Истьма ее догадку. – Счастье в доме:
тяжела Горица».
32
С улыбкой шла дальше большуха: Истьма была из ее рода. Когда-то давно умыкнули
их разом молодые Ставр и Жизнобуд из родного селища во время веселого гулянья. И
Воило был четвертым сыном Истьмы. За ним у нее рождались еще дети, но не все
выжили, остались только два сына-малолетки, да одиннадцатилетняя дочь – Лиска.
Большуха была родней Истьме и потому присутствовала при обрядах нарекания ее
детей.
Ставриха еще раз взглянула мельком на лес: где-то Ягу носит? В роду три будущие
роженицы. Кто же откроет им дорогу из Нави в Явь, если Яга не появится?