скоро большой снег ляжет.
С трудом передвигая ноги, Ком обошел всех по очереди и осмотрел раны. Ребята
были раздеты по пояс, разодранные рубахи, как доказательство их смерти, остались
лежать на берегу реки. В первую очередь нужно было добыть шкуры, чтобы укрыться от
холода. Ком со стоном уселся на склон оврага. Все тело болело от побоев, мышцы
вывороченных рук слушались плохо, но он понимал: он здесь за вожака, на него
смотрят его ватажники и если он выдержит, не растеряется – быть ему среди них
46
заглавного не только сейчас, но и всю оставшуюся жизнь, а это многого стоит. Ради
этого стоит претерпеть боль. Необходимо сплотить ребят вокруг себя, не дать
раскиснуть, испугаться, запаниковать.
В ватаге Кома было пятнадцать человек и он собирался сберечь их всех. Ком
поднялся и заставил всех двигаться, устраивая стоянку на ночь. Сам же отправился на
разведку – потому как оказались они далеко от дома в совершенно незнакомом лесу.
Поднявшись по крутому склону, он обнаружил рядом с их провальем другой овраг, в
котором из-под валуна пробивался крохотный родничок, заваленный ветками и
опавшими листьями. Ком вернулся к своим и позвал всех за собой, приказал омыть
раны, заклеить их уже пожухлыми листьями подорожника. Наиболее глубокие залепить
смолой.
Ночь надвигалась стремительно. Ребята наломали лапника, развели костер,
применив огниво, которое, к счастью, нашлось у кого-то из наиболее находчивых,
сумевшим спрятать его от кикимор, ведь у них отобрали все, что они всегда носили с
собой: ножи, огниво, обереги. Даже плащи из веретья и те сорвали с плеч и бросили на
ставшем уже родным берегу реки. После, продрогшие до костей, голодные и
измученные болью, они уселись вокруг огня, тесно прижавшись друг к другу.
На следующее утро, распределив неотложные работы, Ком вместе с Кленком и
Найденом – равными ему по возрасту – отправился на охоту. Нужно было спешить: день
уже был не долог, а без оружия много ли добудешь?
- Слышь, Ком, может нам всего-то и нужно, что в лесу год пожить? Не больно-то и
трудно. Луки сделаем, силки опять же поставим, на болотах ягод насобираем – до
весны как-нибудь уж продержимся, – проговорил идущий за Комом Кленок.
Ему было уже почти пятнадцать, на несколько месяцев больше чем Кому, но он
безоговорочно отдал ему первенство, предпочитая больше слушать да выполнять
поручения. Кленок был из семьи охотника Далибора, и потому оказался самым умелым
из всех в этом деле.
- Зима скоро – в одних шкурах не выживем, – хмуро перебил его Найден, младший
внук воина Борислава. – В селище идти надобно, тайно, ночью, добыть одежду и харчей
каких-нето. Слышь, Ком, чего говорю-то? В селище идти надоть. – Окликнул он Кома
через несколько минут молчания.
Ком опять не ответил, он думал. Крепко думал. На свое селище идти он не хотел –
слишком рано. Придет время и он поведет своих людей на родовое огнище, докажет и
Ставру, и другим …
47
Но сейчас рано – необходимо дождаться, когда его парни окрепнут, научатся не
боятся. Он все продумал. Давно. Он еще себя покажет – все увидят, что за ним сила, с
которой нужно считаться. Неутоленная обида на Липку, Суховея и других старших
родичей жгла сердце Кома непреходящей болью.
И для того, чтобы выполнить задуманное, должен Ком доказать парням свою силу и
твердость, чтобы ни у кого не возникло даже сомнения в его праве отдавать команды.
Раньше было одно – тогда они жили дома, теперь же совсем другое дело – здесь он
увидит, кто из них на что способен.
- На селище пойдем, – хмуро проговорил Ком, после молчания. – Пока на чужое и не
сейчас.
Неделя прошла за непрерывной работой:
Самых младших Ком посадил за примитивный ткацкий станок: вбили в землю шесть
колышков, примерно через пядь, через косовую сажень еще два с рогулинами по верху.
К ним привязали по бечеве, ссученной из крапивы, к ней приладили еще по такой же
бечеве, протянув ее к тем шести колышкам. Затем к этой же поперечине приладили еще
шесть бечевок длинной в две косовые сажени, а другие их концы прикрепили для
удобства к отдельной поперечной палке.
Вот на этом, сработанном наспех станке, и ткали ребята грубое полотно из подручных
средств. Они двигали грубые толстые нити, то поднимая, то опуская палку, а вместе с
ней и подвязанные бечевы, подсовывая то сверху, то снизу пушицу, длинные листья,
стебли пожухлой травы, осоки и другого былья, которое они собрали и высушили у
костра в глубокой берлоге, выкопанной за два дня.
Из липового лыка и тонких полосок ивовой коры соткали подстилки, из крапивы и
иван-чая – одеяла и плотные плащи, выщипав посредине сено и раздвинув пряди.
Подпоясавшись, получили вполне пригодную одежду.
На большого зверя пока не охотились – для этого нужны были все, поэтому добывали
пока только мелкую дичь, а из невыделанных шкурок ладили нехитрую обувь, просто
обернув шкурку вокруг ноги мехом внутрь и обвязав ее бечевой.
Справившись с неотложными делами, решили добыть зверя покрупней – в травяных-
то плащах зиму не переживешь.
Ком и Рагоз ходили на поиски и вскоре выследили большое стадо оленей. Старая
важенка водила его по обширной территории, и парни пару дней отслеживали их путь.
Собравшись гуртом, выкопали на постоянной оленьей тропе ловушки, тесно
48
расположив их между стволами близстоящих деревьев, воткнули в дно острые колья,
перемотав бечевой как сетью. Работали споро – необходимо было закончить работу до
вечера, а дни уже были коротки. Ждать остались, затаившись на ветвях деревьев, чтобы
их запах шел по верху и не спугнул животных раньше времени.
День клонился к завершению, олени, предпочитая светлое время суток пастись на
открытых участках, к вечеру возвращались в лес. Как только стадо вошло под кроны
чащи, несколько парней бесшумно скользнув по стволам деревьев, обогнули его с тыла
и стали осторожно передвигаться следом.
Вот, ничего не подозревавшая важенка, мелькнув среди стволов могучих дубов и
кленов, вывела стадо на опасный участок. Ком дал отмашку и шедшие следом за
стадом охотники шумнули. Осторожные олени враз сорвались на бег и разбежались по
лесу. Но это и было их ошибкой – неглубокие, но широкие прикрытые лапником ямы
поймали утративших от испуга бдительность животных на свои колья. Угодивших в
ловушки запутавшихся в силках и переломавших длинные стройные ноги оленей просто
добили дубинами.
Неделя ушла на переработку мяса и грубую выделку шкур. Из пригодных костей,
выточили острые ножи. Ком был доволен: его ватага, закаленная и сплоченная в долгом
и тяжелом переходе рода, не подвела. Никто не ныл и не жаловался на тяготы, все
молча, сцепив зубы, терпели боль от ран, полученных при побоях, холод и голод. Теперь
вот с радостным усердием обустраивали стоянку – успешная охота вселила в сердца его
ватажников веру в благополучное завершение испытаний.
Но Ком хмурился – он знал, что этим ничего не кончится. Должно быть еще что-то, то,
о чем упорно молчали его братья, когда он пытался выведать у них про жизнь в лесу.
Если бы все сводилось только к охоте и способам выживания в суровых условиях, никто
бы так не беспокоился. Ведь, по-сути, они и раньше не мед ковшами едали. Случались и