Женщины, конечно, скрашивали одиночество Евгения Акимовича, и он их тоже любил — вплоть до сегодняшнего дня. Но все же единственной отрадой для души были внуки и Лиз, которая очень хорошо к нему относилась и называла не иначе как папа Жан.
За пять лет до официального выхода на пенсию (продолжалось это и четыре года после ухода на заслуженный отдых) он приспособился отдыхать в маленьком курортном испанском городке. Точно так же, как много лет подряд в середине января ежегодно ездил на отдых в Карпаты, в один и тот же санаторий. А в начале августа он прилетал сюда.
С парижанкой Мари и ее дочерью Лиз Евгений Акимович познакомился девять лет назад. Имя Евгений по-французски звучит совсем иначе, но что он мог поделать? Представившись Женей, стал Жаном на всю оставшуюся жизнь. Встречались они в таком составе три раза в год: один раз — здесь, один раз — в Киеве и один — в Париже.
Евгений Акимович только что вернулся с привычной утренней пробежки по берегу моря, принял душ, надел на голое тело банный халат и начал бриться. Звук взрыва больно ударил по ушам, высокое зеркало, перед которым он стоял, от деформации стены лопнуло и разлетелось мелкими осколками. Спасло то обстоятельство, что все годы, начиная с детства, Евгений вел здоровый образ жизни, долго занимался тайским боксом и, несмотря на возраст, был в хорошей физической форме. Кроме того, когда-то друзья затащили его на спецкурс по поведению VIP-лиц во время покушений, а также по их защите. Некоторые упражнения он повторял с завидным постоянством.
Прошли годы, но навыки и вбитая в подсознание моторика не пропали. Как только брызнули кусочки стекла, Евгений резко присел, нырнул в дверной проем и выкатился в угол спальни. Там, где он только что стоял, уже лежали большие куски стены, и открылся новый выход в коридор.
Евгений Акимович приподнялся, смахнул грязной ладонью капли крови с порезанного осколками зеркала лица и осмотрелся. Из коридора валил дым, видно, начался пожар. Собирать вещи оказалось некогда, поэтому, захватив с комода мобильный телефон и портмоне с документами, кредитками и наличными деньгами, он устремился к выходу. Надо было успеть вытащить Мари.
Их номера были смежными, с возможностью посещения друг друга, но переход оказался заблокирован обвалом, и ему пришлось выбежать в коридор к парадному. Их дверь после взрыва была перекошена и разлетелась от одного удара ногой. Сквозь плотную завесу пыли краем глаза удалось зафиксировать какое-то движение… Ужас… из-под бетонной плиты торчали подрагивающие в последних конвульсиях ноги Мари. Этот педикюр она делала вчера вечером. Все. Ей не поможешь.
— Прости, Мари… Лиз! Лиз! Где ты?! — закричал он. Из ванной комнаты донесся стон.
Четырнадцатилетняя девочка, одетая в трусики и топик, лежала без сознания на кафельном полу с неестественно вывернутой ногой в окружении битого щебня, в луже воды, фонтаном бьющей из лопнувшей трубы. Захватив валявшийся тут же халат, он аккуратно завернул Лиз и взял на руки.
— Прощай, Мари, — сказал, смахнул скупую мужскую слезу и, не оглядываясь, поспешил на выход.
У двери заметил и подобрал сумочку, в которой Мари хранила документы, мобильники и всякую мелочь, затем выглянул в коридор и ринулся направо, к ближайшему выходу. Добежав до поворота, на секунду остановился — картина не радовала. Эпицентр взрыва находился где-то в этом крыле, но на пару этажей ниже. Огонь бушевал не только под разрушенным лестничным маршем, он охватил всю правую часть здания с шестого по девятый этаж. Ниже седьмого этажа спуститься оказалось невозможно, нужно было перебираться в левое крыло.
Евгений Акимович еще издали увидел, что взрыв произошел и в этом крыле, но лестница оказалась неразрушенной, и по ней, толкаясь и громко крича, бежали люди. С облегчением вздохнув, крепче прижал к груди Лиз, очнувшуюся из-за боли в поломанной ноге, и поспешил дальше. Пришлось перебираться через куски бетона, кирпич, груды мусора.
— Папа, папа, мне бо-о-ольно. Папа, где маман?
— Сейчас, сейчас, золотко, мы выберемся, и все будет хорошо.
Неожиданно, метра за три от входа на лестничную площадку, его нога попала в какую-то щель, пол вроде бы как провалился, он споткнулся и упал. Падая, подтянул девочку левой рукой на себя и провернул корпус правее, чтобы принять Лиз на грудь и не уронить на камни.
Боль накатила ужасная. Почти теряя сознание, наклонился и посмотрел на ногу: произошел сдвиг плит, она была зажата между ними и придавлена. Закон подлости — вот выход, но без посторонней помощи управиться невозможно. Оглядевшись вокруг, ужаснулся еще больше: плита перекрытия осталась без левой опоры и висела над головой, удерживаемая в воздухе непонятно какой силой.