- Стакан воды, чистой, быстро, - хрипло бросила хозяину и увидела, как он стремглав помчался выполнять поручение.
Я выпила глоток, он показался горьким и зачумленным. Тошнота подступила к горлу. Тогда я прополоскала водой рот несколько раз, сплевывая на землю. Почувствовала облегчение. И уже с удовольствием допила воду.
- Ода Владислава, тебе помочь, может объяснить желающим еще что-то? - послышался спокойный голос Симона. Нотки удовольствия и одобрения я в нем все же уловила.
- Нет, спасибо, яр Смиран, думаю хозяин и его друг получили все ответы на свои вопросы, - меня потряхивало, но я, улыбаясь, повернулась к тавросу. Как же я рада его видеть. Он островок стабильности, несмотря на суровый и отстраненный вид, где я могла спрятаться и передохнуть.
В этот раз Симон не ждал пока я вскарабкаюсь. Он подал мне руку и втащил к себе на спину. Я не стала садится боком. Я была эмоционально опустошена и сил на это не было, осталось равнодушие ко всему окружению.
Некоторое время мы медленно молча ехали.
- С тобой одни неприятности, ода, - обратился ко мне таврос. Но злости и неудовольствия в голосе не было. Простая констатация факта.
- Знаю. Но я их не ищу. Они сами меня находят, - хотелось бы знать, понял он, что произошло у харчевни. Видел движение воздуха вокруг хозяина, или мне это только показалось?
- Ты также знаешь из-за чего? - поинтересовался он.
- И это знаю. Не я составляла ваши законы. Но другого способа быстрее доехать до Канлока у меня нет. Так что придется тебе потерпеть меня.
- Удары по репутации получаешь ты, а не я. О тебе уже и во дворце говорят. Самыми нелицеприятными для оды словами.
Я пожала плечами. Для меня конская спина — это конская спина. Была бы лошадь быстрее, чем таврос — ехала бы на спине лошади. Пока я могу постоять за себя, остальное не волнует. Что я могла еще сказать? Оправдываться в своих поступках не собиралась. И я молчала.
- О каких подарках ты говорила? - прервал молчание Симон.
- Я заменила надменность у хозяина на страх, - тяжело вздохнула я. Почувствовала, как напрягся Симон всем телом.
- А какой подарок щеголю ты сделала?
Я хихикнула, представив реакцию «щеголя». Для него благоговение перед женщиной, какого бы статуса она ни была, хуже смерти. Только желание женщины в любовных и других делах теперь имеет для него значение.
- Лучше тебе не знать. Ни ему, ни тебе он не понравится, - я тяжело вздохнула. Мне он тоже не нравится. Не сам «подарок», а то, что я это сделала.
- Так это правда… яр Скинок говорил, что ты можешь видеть чувства всех существ.
- Я вижу не чувства, а то, что человек из себя представляет. Его внутреннее содержание, суть. Да, правда.
- И можешь изменять эту суть? - страха у него не было, но напряжение осталось.
Я поёжилась. Слезы собирались ринуться водопадом. Вот уже тавросы меня опасаются. Я снова почувствовала всю нелепость, гнусность своего поступка. Они ведь уже получили свое, зачем было добивать...
- Не знаю. Я, вправду, не знаю. Могу снимать боль, это точно. Сегодня первый раз, когда я такое сделала. Я … я изменила нити их сущности, - слезы все таки вырвались из глаз. Все накопившиеся во мне чувства, боль, презрение к себе за содеянное, всё выплеснулось из меня. - О, Боги! Я не хотела. Не хотела! Если бы они дали мне просто уйти, я бы стерпела их презрение ко мне. Меня это не очень задело. Но они решили, что имеют право на всё, на унижение и подлость. Я просто слабая девушка. Физически намного слабее их. Я не смогла бы противостоять их нападению, насилию. То, как я ударила щеголя — единственное, что смогла бы сделать. Я очень сильно испугалась. И мне хотелось напугать в ответ. Я не думала, что у меня получится. Простите, простите, я искуплю этот свой грех.
Я несла еще всякую чушь, захлебываясь слезами и подвывая. Не почувствовала что таврос остановился, обнял меня и стал успокаивать, гладя по волосам и спине.
- Тише, тише, девочка, успокойся. Ты не виновата. Они сами напросились, ты только защищалась. Ты постояла за свою честь. Ты постояла за честь клана. Канлок гордился бы тобой.
Постепенно я успокоилась. Его руки, тихий ровный голос - были для меня тем, что удержало от безумия. Я не перешагнула эту грань между дикой истерикой и потерей рассудка. Я еще раз, уже мысленно, воззвала к богам и поклялась, что никогда не буду использовать дар в своих целях. Это принесло мне успокоение. Я вспомнила, что делаю на этой дороге.
Канлок! Почему мы так медленно едем! Почему стоим! Он там умирает. У нас совсем мало времени. Это из-за меня. Из-за меня мы стоим. Все проблемы из-за меня. Я готова была снова скатиться в темноту отчаяния, но Симон уже перешел на рысь, а затем на фирменный клановый «полет». Утомленная приступом, я не заметила как заснула, обхватив тавроса за талию. Проснулась, когда мы остановились глубокой ночью. Я стала извиняться, но Симон сказал, что мне надо было отдохнуть. А он пользуясь моим сном, увеличил скорость (разве такое возможно!) и дольше мог скакать. Несмотря на это, в таверне, где мы остановились, я снова заснула.