Кружевная скатерть на розовом чехле не могла скрасить убожества застольной беседы, которая каждую минуту грозила прерваться. Каждый чувствовал себя неловко. С какой стати Надин решила, что она обязана с маху устроить этот печальный пир? Не из-за любопытства ли отчасти?
«Может, это я порчу всем настроение? Но приехала-то я сюда, чтобы услышать что угодно, только не это молчание. А как было бы, не будь меня здесь?»
Вот если бы некий радар указал ей, каких подводных камней следует избегать. Какая из этих двух женщин по-настоящему опасна? Нет сомнения, Надин вероломнее, зато Эльсенер безумнее. Впрочем, их достоинства и добродетели — а может, и отсутствие таковых — не так уж интересовали Дельфину. Она приехала сюда не затем, чтобы судить, не затем, чтобы отсеивать добро от зла. Обе эти женщины существовали для нее лишь применительно к Марку. Которая из двух? А еще говорят — конечно, просто по привычке — о пресловутой женской интуиции.
Откровенно говоря, будь Марк по-прежнему таким, каким он ей казался, каким она знала его наизусть, будь он ее спутником, останься он верным самому себе — раз он уже не верен другим, — Дельфина расхохоталась бы при мысли о том, что одна из этих чокнутых могла его соблазнить. Ну а сейчас… Налетел смерч, все смял, вряд ли даже уцелеет самая основа их счастья.
Дельфина совсем растерялась, а в голове все быстрее и быстрее кружился хоровод вопросов: «Которая из двух? С какой стороны мне ждать удара?»
Беседа за столом все чаще и чаще прерывалась провалами молчания.
Дельфина даже не расслышала, что к ней обратились с вопросом. Марк, повысив голос, проворчал:
— Что с тобой, Дельфина? Мадам Форстер с тобой говорит…
— Простите, пожалуйста.
— Вы, должно быть, устали… Такое длинное путешествие. Вы хоть поспали немного?
— Да… Я отдохнула.
— Ваш муж познакомил вас с достопримечательностями нашего города?
— Меня особенно потрясли мальчики.
— Мальчики?
Надин подняла брови, бросила на Дельфину вопросительный взгляд.
— Я имела в виду, что они меня очень заинтересовали.
— А кого же вы видели?
— Алена, Сержа, Матье и еще кое-кого.
— И они действительно вас заинтересовали?
В ее вопросе явно слышалась ирония.
— А почему это вас удивляет?
Тут в разговор вмешалась упорно молчавшая Эльсенер:
— Да не так уж удивляет. И все-таки, что вы в них нашли?
После минутного раздумья Дельфина уточнила:
— Мужество, их стремление достичь идеала. Да их взгляды тоже.
Обе женщины насмешливо расхохотались.
Без сомнения, в нормальной обстановке ни одна из них не должна была бы понравиться Марку. Но мы уже вышли из рамок нормального, тому доказательством сегодняшний ужин. Эльсенер… развалина и, однако, свежа — хорошо, допустим, даже слишком свежа. А Надин, очевидно, неплохая, но уж до того ломается. Возможно, что, в конце концов, мой дурачок Марк — все мужчины дурачки — попался на эту удочку. А Эльсенер мне, пожалуй, жаль — сколько ей приходится тратить усилий в борьбе со временем…
Выбор был сделан. Теперь уж Дельфину не собьешь с толку. Враг налицо. Теперь лишь против одной Надин и будут направлены все стрелы. Но та, ни о чем не подозревая, спокойно заметила:
— Вы действительно считаете, что эти мальчики мужественно себя ведут? Болтаются без толку целый день, валяются на циновках, бездельничают.
— Безделье, это еще не…
— Могли бы работать.
— Ах так… Благодетельное влияние работы…
— То есть?
— Да это просто оправдание, что ли, миф, ценность, весьма спорная и позволяющая не думать. А для некоторых она даже нечто вроде наркотика, который ничуть не лучше всех прочих наркотических средств.
— Но в конце концов без работы общество не сможет развиваться…
— Развиваться… а что это значит? Единственно подлинный прогресс — это прогресс внутренний. Покуда будут происходить войны, имеем ли мы право говорить о прогрессе? И пока хоть один человек будет осужден на голодную смерть…
— Так оно и будет, раз эти не желают работать.
— Нет, причина иная: они живут в беспощадном мире. Где нет уважения к отдельной личности. К чему летать на Луну, не лучше ли сначала навести хоть какой-то порядок на Земле? Мир движется людским тщеславием. И злом.