— Не хлебом единым жив человек.
— У нас семья. У нас дети. Как отнесутся они к нашему разводу. Ты хоть подумала об этом?
— Они все равно скоро от нас уйдут. Так что незачем на них ссылаться. Это даже нечестно.
— Стало быть, ты уверена, Дельфина, что нас с тобой больше ничего не связывает?
Она устало бросила:
— Ни в чем я не уверена.
— А… а это длится уже давно?
Дельфина прикинула в уме:
— Около полугода.
— Около полугода! Полгода ты мне лгала. Полгода преспокойно жила двойной жизнью. И это ты, ты?
Дельфина отвернулась. Какой демон-подстрекатель подучал ее преспокойно рассказывать об этом банальном и пагубном романе? Она сама готова была поверить в свои выдумки. Да… она вполне могла бы иметь любовника, как и все прочие, как и те, которыми Марк так восхищается. Но беда в том, что всю жизнь она считала это невозможным. Но почему? Почему же? Куда завели ее ненужные добродетели? На пятом десятке ее бросают, как отслужившую свой срок вещь. А ведь существуют мужчины, которые могут даже и сейчас ее оценить! Она-то знает. Ни разу за все это время она не придавала особого значения этим ухаживаниям. А сейчас из тени выплыли силуэты тех, кто объяснялся ей в любви, тех, кто решился объясниться. Были еще и другие, робкие или женатые, ждавшие от нее первого знака. Те, что говорят: «Пускай женщины сами действуют». Но видно, она была не из таких. Дельфине требовалось, чтобы за ней ухаживали, так как без внешних и вполне определенных проявлений она не верила, что может нравиться. Никогда она не могла разобраться в этих любовных играх, и все-таки сейчас ей припомнились кое-какие шаги со стороны поклонников, взгляды, хотя она делала вид, что ничего не замечает.
И если сегодня она выдумала всю эту историю, то случайно, без определенного расчета. В этой истории был свой тайный смысл, и отныне она станет «ее личной историей». Вроде бы второй жизнью, вынесенной за рубеж первой, раз рухнула любовь, на которой держалось все ее существование.
Ей не терпелось внести кое-какие последние, завершающие штрихи в свое творение.
— А знаешь, он знатного происхождения, австрийский граф. Старинного рода.
— Австрийский граф, только настоящий ли?
В голосе Марка прозвучала печаль и насмешка.
— Я провела уик-энд у него в замке.
— В замке?
— Да, в Австрии.
— Ты и в Австрию успела съездить?
— Да в конце концов, Австрия ближе, чем Непал… И в Солони я тоже была. Ты как раз находился в отъезде.
— Чтобы работать, зарабатывать на жизнь себе, тебе, мальчикам. — И Марк устало добавил: — По-моему, всю жизнь я только это и делал.
— Даже сейчас?
— Могу же я дать себе неделю передышки, тем паче что у тебя уже полгода есть… — И вдруг рассвирепел: — Это твой первый?
— Ты бы еще с Адама начал.
Марк схватил ее за руку, грубо дернул к себе.
— Отвечай сейчас же! При теперешних наших отношениях я должен знать всю правду.
«Сейчас он меня наверняка побьет». Дельфина была даже не прочь, пожалуй, забавно получится.
— Ну, отвечай же!
Она нерешительно молчала. Переигрывать тоже не стоит.
— Да, первый.
Гнев его сразу упал.
«Значит, для него важен только вопрос количества. Один любовник — это еще полбеды, а вот десяток… Странная все-таки штука мужская честь!»
Ясно, он еще соглашался на страстную любовь, но не допускал, чтобы она вступала в случайные связи.
«Никогда не угадаешь их реакции, в жизни не угадаешь».
— А как же наш семейный очаг?
— Очаг! Его уже нет. Неужели ты забыл, что хочешь быть свободным? Ты первый запросил свободы.
— Долг женщины — охранять семейный очаг…
Вот он весь арсенал буржуазных условностей: брак, дети, семья. Даже любовь. Все мифы воскресли, были оправлены в золотые ризы, хоть молись на них.
Дельфина выдумала свой роман вовсе не в надежде подогреть уснувшую ревность. Уж что-что, а расчет никак не вписывался в ее характер. Ее вдруг подхватило воображение. Поначалу просто игры ради.
Спокойным голоском она продолжала свои небылицы:
— Ребятишки прелесть. Они меня очень любят, по крайней мере, пока любят. Вот если я поселюсь вместе с ними, тут уж не знаю, что будет. Я иллюзий себе не строю.
— Потому, что изучила характер его детей?
Она изумленно взглянула на мужа.
— Ну, конечно. Ладить с ними мне просто необходимо. Отец не желает их травмировать.
«Мы куем наше прошлое так же умело, если только не лучше, чем будущее». Внезапно она наткнулась на эту истину.