Был чудесный осенний день, последняя теплая луна перед зимой. Мы наслаждались теплой погодой, улыбались солнцу. Начали собираться зрители: студенты и маги, свободные от занятий. Они не подходили близко, видя, что люди заняты делом. В таких случаях в Школе мешать не полагалось. Из своих первым подошел Верид, и мы его мобилизовали записывать размеры. Вторым был Деларюс.
— Позвольте мне спросить, молодежь, чем это вы заняты, и могу ли я чем-нибудь помочь? — добродушно спросил он на правах учителя.
Я обьяснил смысл измерений. Он задумался.
— А ты не пробовал проверять трансформацию мелких существ? — спросил он. — Человека очень трудно и даже опасно трансформировать, пострадает психика и тело, но вот кроликов, птиц, собак, кошек?
Я уставился на него.
— Надо попробовать, учитель! — сказал я. — Правда, есть разница: они существа не магические, а драконы — магические.
— Тогда должна быть разница, — задумчиво сказал Деларюс. — Интересно, насколько большая? Ты знаешь, я дам тебе амулет превращений, и после обеда возьми в Отделе Натуралистов кролика и преврати его в собаку, а затем в лису. И перемерь. Мы сделаем сравнение, и посчитаем. Потом можно взять птиц: куриц, ворону в клетке, а затем рыб. Ну а потом червей и насекомых. А с людьми… наверно, будет невозможно.
— У нас в госпитале есть безнадежные, буйные сумасшедшие, — вдруг сказал Верид. — Хуже им не будет, а пребывание в животном образе может их успокоить. Но в кого их можно превращать? Нужен вес в десять — пятнадцать стоунов, как у взрослого человека.
Подумав, Деларюс сказал:
— Надо получить разрешение у врачей Госпиталя и у Совета врачей-магов Школы. Тогда можно будет превращать больного в большого кабана или барана — вес позволит. В теленка? Возраст тела в сравнении по весу будет разный… Потом, нормальный человек после трансформации немедленно сходит с ума — давно известный факт. Психика не выдерживает перехода. Именно поэтому трансформации не практикуются магами. А безнадежный больной… Хм…
Он начал строить гипотезы, и его с Веридом унесло в дебри врачебной теории. Пока они толковали, я забрал у Верида книжечку для заметок и закончил измерять Альту. Она, надо сказать, с Деларюсом обычно много не разговаривала, но очень внимательно слушала. Мою драконессу интересовал огромный магический и жизненный опыт учителя. Один раз Альта сказала мне, что Деларюс похож на пожилого, добродушного весельчака, но драконы знают, что это неутомимый исследователь и человек с очень твердым характером. Он считался у них также одним из лучших боевых магов и другом драконов. Кроме того, Альта назвала учителя гуманистом и просветителем, с чем я согласился, и хранителем природы. Затем Альта добавила, что важность сохранения природы вполне понимают только эльфы, связанные узами со своими Лесами, а также мой отец, десятилетиями сажающий новые леса на вырост вместо порубленных. Такая точка зрения была тогда нова для меня, и я вполне оценил её значение много времени спустя.
— Интересно, почему мозг не выдерживает перехода, — вслух задумался я.
— Бессознательная часть ломается, — не вполне понятно пояснила Альта. — Твой мозг не только думает и принимает изображения от глаз и звуки от ушей — он постоянно управляет телом. Скажем, помогает стоять и дышать. Когда ты меняешься — эта работа тоже меняется. Твой мозг не понимает, что случилось, и ломается, как лодка, из воды попавшая в воздух и падающая вниз, на камни. Трах, и одни обломки. А из кусков лодку не построишь легко, да и будет она уже не та.
— Пожалуй, — сказал я. — А откуда ты знаешь, что мой мозг постоянно и незаметно делает что-то в теле?
— В школе учила, — пожала Альта плечами так, что мы с Ророй закачались и чуть не свалились. — Ты закончил?
— С тобой — да, — весело сказал я, — теперь на очереди кролики. Но уже могу сказать, что пропорции тела у тебя довольно близки в двух обличьях. И плечи, и бедра, и руки-ноги. Не считая головы с шеей и хвоста — они очень сильно изменились. И крылья добавились. Значит, тело — база превращения, и сильно меняются кожа, шея, копчик, то есть хвост. И вес очень меняется.
— Вес как раз не меняется, — хихикнула Альта. — Просто, когда я хожу, сижу, сажусь на коня или ложусь на тебя, чтобы прижаться потеснее, я левитирую. А то бы раздавила.
— Понятно, — ответил я. — Но структура тела во многом та же. Интересно… А третьего облика у тебя, случайно, нет?
Я был удивлен ответом Альты на этот простой вопрос. Она повернула голову, серьезно посмотрела на меня и очень тихо шепнула в ухо, так что слышали только я и верная Рора:
— Об этом поговорим потом.
Я кивнул, и мы с Ророй переглянулись, но ничего не сказали. Вместо этого умная Рора перевела разговор на другое:
— Так вы, госпожа, занимаетесь любовью с господином Сергером? — с интересом спросила она.
Я думал, что Альта скажет что-нибудь резкое, но она опять хихикнула и ответила:
— Да. Просто я превращаюсь в человека для этого.
— А меня можно превратить в человека, госпожа? — вдруг спросила Рора.
Мы с Альтой одновременно открыли рты. Затем мы закрыли их и спросили, не сговариваясь:
— Зачем?!
Рора вздохнула и честно ответила:
— Я боюсь, что отец прилетит и заберет меня в горы. Как грифонка, я не могу отказаться. Как человек, я могу послать его в задницу осьминога, как часто говорит господин граф. Я ненавижу отца. Он не защитил от соседей мою мать. И потом… у меня приближается период случки — первый в моей жизни. Здесь нет грифонов. Если вы сделаете меня человеком, я найду себе пару… на время.
— Пару-то ты найдешь, но не на время, — усмехнулся я, не принимая её слов всерьез. — От мужиков не отвяжешься, если ты им понравишься. Насчет отца не волнуйся. Я его либо пошлю пинком куда подальше, либо выкуплю тебя. А вот если тебя превращать, ты можешь спятить.
— Если папаша тебя похитит, — дополнила Альта, — я скажу грифонам, что драконы этим недовольны. Твои соплеменники его в куски разорвут, а тебя вернут нам. А насчет превращения… Сергер, ты чувствуешь немного врожденной магии в ней?
— Конечно, — сказал я. — Иначе она не могла бы летать.
— Эта магия может удержать рассудок Роры при трансформации, — серьезно сказала Альта. — Если хватит, конечно. Добавить ей такой магии вы не сможете — это ведь другая, не человеческая магия. Это магия создателей рода грифонов.
— Богов? — коротко спросил я.
— Нет. Я думаю, первых драконов. Это значит, что я смогу помочь… может быть. Еще не знаю точно. Надо подумать, попробовать. Но это тоже только для вас — не говори об этом другим магам, — опять тихо сказала Альта.
Я, конечно, доверился Альте. Думаю, что я уже был влюблен в это время по уши.
Я давно уже усвоил, что любовь часто является счастливой, но никогда не бывает простой. Всю весну, кроме усердной учебы, мы занимались друг с другом двумя вещами: любили друг друга, и пытались понять. Единственно, что было необычным — то, что Альту, как дракона, было легче понять, чем большинство женщин. Альта не скрывала, что она не человек, и старалась честно объяснять, как она чувствует и думает, в то время как многие неприятные мне люди скрывают тот факт, что они думают не как люди, а как, скажем, шакалы.
Альта, девушка из могущественного магического племени, никогда не давала мне понять, что я ниже. Напротив, она восхищалась тем, что мы добились в обществе, в науке, в магии, начав, можно сказать, с нуля. Альта очень просто относилась к тому факту, что она физически намного больше и сильней меня: для нее это ничего не значило. То, что я был образованным, культурным дворянином, храбрым офицером, значило для моей возлюбленной гораздо больше. Живя с нами, драконесса начала понимать всю сложность отношений разных рас с разными способностями, и решала этот вопрос по-своему: она просто любила меня, игнорируя всё остальное. Как я понял потом — значительно позже — Альта еще и восхищалась мной. Она считала, что не смогла бы, как я, жить в окружении разнообразных рас, ежедневно заниматься науками и магией, продвигаясь шаг за шагом, и отвлекаясь от занятий только для наслаждения искусством и любовью. Интенсивная общественная жизнь была не для драконов. Альта упрямо терпела весь этот хаос, и ей было, в общем, легче, чем было бы другим драконам, но она терпела не из-за науки или магии: она терпела из-за меня. Я был бесконечно благодарен ей за это. С Альтой я уже не чувствовал себя одиноким.