По общему счету стражники сменялись в течении дня четыре раза и, если у патрулей смена проходила непосредственно на улицах города, то дозоры чередовались уже на стенах старинного Замка – главного достояния каждого города Долины – с одной лишь оговоркой, что Замок в Беллуно, как и все остальное в этом славном месте, был более величественным и устрашающим, нежели шесть остальных. Находился он чуть поодаль от остального поселения, на возвышенности, в центре которой гордо стояло сердце Замка – неприступный донжон, на пол оборота прикрытый бездной Края. На пути к донжону, вошедшему непременно встречались могучие стены, толщиной в пять метров и представлявшие из себя два полукольца – одно из которых было непосредственно началом Замка, а второе ребром для его сердца. С интервалом в каждые десять метров на стенах, подобно пеньковым свечам, располагались сторожевые башни разных размеров и форм: от массивных квадратных до стройных округлых, являющихся смотровыми площадками для дозоров. Подле первых стен у Замка располагался ров – искусственное ответвление Ундины, проползающей чуть левее.
Фортификационное сооружение Беллуно построили давно, еще во времена основания города – в те дни шла Великая война между Долинами и надежные укрепления являлись необходимостью. Война давно канула в лету, а Замок решили использовать в универсальных целях: как место заседания управителей, центр приема важных гостей и проведения балов, темница для заслуженных преступников и наблюдательный пункт для присмотра за окрестностями Долины и города.
И только после смены ночного дозора с патрулем на улицы Беллуно выходили все те, без кого полноценная жизнь не представлялась возможной, – виноградари, фермеры и пастухи начинали подтягиваться к своим тучным пажитям. Примерно в это же время на свое место выходили братья-мельники, известные благодаря двум исключительным фактам, с их профессией никак не связанным. Первый – следствие любой братской связи, предписывающей носить одну фамилию на двоих, – привлекший больше всего внимания к ним, из-за в меру сложного и в меру забавного произношения, а именно – Кабутерманнекины. Чаще всего из-за столь ломающей язык фамилии, которую правильно не мог произнести никто, ее без спроса делили на две части, давая одну половину – одному брату, а другую – второму, от чего впоследствии и получилось название «Мельница братьев Кабутера и Маннекина».
Вторая причина, подарившая братьям известность в Беллуно, заключалась в их привычке напевать одну и ту же песенку, по их словам, подслушанную у какого-то волка. Песенка оказалась невероятно въедчивой и спустя пару недель многими подхваченной, вынуждая, без возможности выбросить ее из своей головы, продолжать напевать до конца рабочего дня:
Никому, никому не завидуем мы,
И никто не завидует нам.
Вслед за братьями-мельниками к мучной цепочке славного города присоединялся новоиспеченный пекарь Вертер, который для своей профессии был еще достаточно юн, но уже не страдал от переживаний, присущих его возрасту, и, в отличие от братьев-мельников, справлялся со всем один. Его пекарня располагалась сразу же после мельницы, около полей, и чтобы добраться до нее, Вертеру было необходимо выйти из своего дома, стоявшего чуть выше площади города, пройти пару метров до Улицы Первой Королевы – самой широкой и протяженной улицы в Беллуно, – а затем дойти непосредственно до площади. После нее Вертера ожидал поворот направо, прямо к высокому мосту, пролегавшему над спокойной Ундиной. За мостом начиналась окраина города и дорога, уходящая сразу в три направления: налево, к железнодорожной станции; прямо, в редкие леса с проторенной дорогой к ближайшему к городу и направо, к разнообразным постройкам, среди которых были не только упомянутые «Мельница братьев Кабутера и Маннекина» и «Пекарня юного Вертера», но и небольшой склад общего назначения с различными трудовыми инструментами, а также домик, являющийся перевалочным пунктом между рабочими часами и часами отдыха.