Что уж там меж ящеров произошло, Белла не знала, но учитывая характер руководителя того клана Ли Дуга, той ещё сволочи, ничем хорошим для Извара Усатого тот конфликт кончиться не мог. И так ранее между ними были серьёзные трения, а уж после возвращения Извара из Империи так вообще, словно чёрная кошка меж них пробежала. Даже не разговаривали меж собой, как ей доносили знающие видоки.
Тем более что и об истинном характере груза, как и самой той операции никто из кланового руководства поставлен в известность не был. Что в конечном итоге и принесло настоящий успех. Подгорные людоеды по явной наводке из Империи постарались перехватить ценный груз. А когда не получилось, сделали всё чтоб его уничтожить.
И всё это вместе, включая сюда ещё кое-какие весьма характерные тайные признаки, безусловно говорило о том, что кто-то из местного руководства городских ящеровых кланов информировал тайную стражу в Империи о предстоящей важной покупке. А уж с той стороны подобная операция без внимания кого-нибудь из имперской контрразведки никак не могла обойтись. Что полностью доказала несчастная судьба ценного груза.
Слава Богу что сам Извар это прекрасно понимал, добровольно согласившись поработать подсадной уткой. И выстрел наугад попал в яблочко.
Теперь не было ни малейшего сомнения что кто-то в руководстве трёх городских ящеровых кланов стучит в Империю. Кто - ещё предстояло разобраться. А пока и подобного понимания было довольно. В конце концов, не всё сразу.
Белла тяжело вздохнула. Сегодняшнее утро после вчерашней встречи вернувшегося с озёр отряда ящеров, занимавшихся доставкой погибшего прокатного стана из Империи, выдалось, наверное, самым тяжёлым за последние месяцы.
С самого раннего утра к ней домой в гостевой домик заявилась эта сволочь Ли Дуг. Вместе с ними он вчера тоже встречал вернувшийся из Империи отряд, а потом остался на заводе. Мол, домой с утра отправится. А теперь, вместо того чтоб вместе со всей своей шоблой подпевал тащиться к себе домой в Ключ, сидел с довольной рожей у неё дома перед камином и, потягивая свой любимый кипрейный чай с добавками сушёных листочков лимонника лонгарского, разглагольствовал с умным видом.
И о чём? Да ни о чем!
Вытянув лапы к топящемуся с самого раннего утра камину, Ли Дуг с довольной рожей нёс какую-то чухню о каком-то своём ей предложении или что-то о просьбе Корнея. Что именно, Белла никак не могла понять. Слишком уж замысловато тот пытался выразить свою путанную мысль.
Точнее, прямо озвученное ящером предложение она то поняла. Непонятно было, что на самом деле надо было этой наглой ящерице и чего на самом деле тот добивался.
Уж тошнило от его мерзкого запаха рептилии, а тот всё никак не переходил к делу. Надо было поторопить, а то, глядишь, так и стошнит не вовремя.
Все эти рассуждения о свободе и помощи, о возможности смены рода деятельности и места жительства, всё это к чему-то вело. Вопрос - к чему. Что Ли Дугу было надо? И прежде чем встревать в эти ящеровы разборки, следовало б самой разобраться что происходит.
И была ещё меж них одна проблема, с которой предстояло ещё разбираться и разбираться. К ним обратно на шахту вернулись практически все бывшие пленные подгорные рабы. Бросили легион и вернулись в шахту.
Вот чего уж Белла от них никак не ожидала, так это того, что количество ящеров, пожелавших сменить лёгкий, необременительный труд кланового легионера на тяжёлое кайло безправного рудокопа в рабских шахтах, окажется практически равным первоначальному количеству всех ящеров из числа пленных, пожелавших ранее войти в имперские кланы. И вполне невинное предложение Корнея бывшим подгорным людоедам: "Если кому не нравится в легионе, пусть возвращается на шахту", вызовет такой внезапный снежный вал возвращения.
Из полутора тысяч записавшихся в легионеры подгорных людоедов, обратно в шахты вернулись всего лишь на двести особей меньше. Да и те, оставшиеся, по слухам колеблются, и со дня на день, глядишь и присоединятся к своим товарищам. Потрясающе! Уже вернулись практически все. Какое стойкое и чётко выраженное нежелание воевать. Правда, непонятно, нет желания воевать вообще или нет желания воевать за чужие интересы? Как говорит одна весьма хитроумная народность, и в новом мире повсеместно пустившая глубокие корни: "Это, батеньки мои, две большие разницы".
Две сотни - чуть более десяти процентов от первоначального числа всех перешедших на другую сторону в этой войне. Это всё, что осталось в клановых легионах, без остатка растворившись в общей массе.
- "Пока, - поправилась Белла себя, внимательно наблюдая за довольной физиономией ящерицы у камина. - Пока ещё остались".
Остальные же не пожелали нести на своих плечах нелёгкий груз кланового легионера и решили вернуться обратно. Благо к этому времени Корней очень вовремя озвучил их внутренние чаяния.
Похоже, тяжёлый труд шахтёра показалась бывшим подгорным людоедам более привлекательным, чем довольно необременительная лямка воина, особенно в свете недавно прозвучавших льгот со стороны компании для вернувшихся обратно в забой.
- Потрясающе! Мир катится в тартарары.
Развалившийся в широком гостевом кресле ящер Ли Дуг , в демонстративном недоумении от происходящего вокруг, словно заведённый, медленно мотал головой из стороны в сторону.
Внезапный его утренний визит к Белле, без предупреждения, довольно наглый и бесцеремонный по своей сути, а в особенности по манере довольно хамского поведения, уже не вызывал у неё такого недоумения, как по началу. В конце концов Ли Дуг всегда славился своей исключительной наглостью и невоспитанностью. И это не напускная манера была, это отражалась сама его глубинная суть хама.
Можно было его таким принимать, а можно было и за дверь выставить, ничего бы в его поведении это не изменило. Белла же предпочитала поддерживать с ним ровные, деловые отношения. Так было проще для дела, а дружба этой рептилии ей была не нужна.
Белла понимала, ей этого ящера не перевоспитать. Да и незачем. Как говорится: "Горбатого могила исправит".
- Говори чего припёрся, лысый, или проваливай.
Церемониться с этой хитрой лживой ящерицей Белла не собиралась. Ли Дуг был ей достаточно неприятен и она старалась до минимума сократить необходимое общение. А уж выслушивать его соображения о мировых проблемах или сколько там у кого родилось молодых ящерят, и сколько они весят, ей было совершенно неинтересно.
- Нет в вас, сударыня, ни капли толерантности, - грустно констатировал ящер. - Мы к вам со всей душой, а вы...
Что ни делай для ленивой обезьяны, а она всё одно на дерево залезть норовит, - с видимым сожалением покачал Ли Дуг головой.
- Ещё одно слово и глупая тупая башка одной старой облезлой ящерицы украсит ближайший кол моей ограды. Тем более что ей давно там самое место. Заждались.
- Молчу, молчу, молчу. Таки же ужо молчу, - тут же зачастил ящер, демонстративно изображая себя же, пришедшего в ужас.
Хмыкнув, глядя на его довольно корявые ужимки, Белла обречённо вздохнула.
Они с Ли Дугом не любили друг друга, и оба это понимали. Как понимали и то, что пока что в ближайшем будущем никуда им друг от друга не деться. И понимая это, они оба старались не переходить некую грань, после которой ни примирения, ни дальнейшее сотрудничество было бы невозможным.
- Я, собственно, чего пришёл, - уверенно начал ящер, наконец-то переходя к делу. - Надо что-то решать с людоедами.
- "Кто б сомневался", - подумала Белла.
Всё ей стало окончательно ясно. Непонятные игрища имперцев с людоедами закончились. Чего, впрочем давно следовало ожидать. Ещё когда Ли Дуг со своими подголосками из своего клана начал завлекательные игрища с их рабами, сиречь военнопленными, из числа подгорных людоедов, обещая им волю в обмен на отказ от людоедства и лояльность, уже тогда ей всё было ясно. Имперское высокомерие коренных урождённых имперцев неизбежно должно было столкнуться с не менее высокомерным поведением со стороны подгорных.