— А ты знаешь, сколько стоит один лев? Вот этот, например — блестящий, новенький. Ну, кто скажет сколько он стоит? Отдам тому в награду! Только не спешите! Хорошенько подумайте!
Металл блеснул перед глазами детворы. Ребята задумались, а дядя Миле и Личко, воспользовались паузой и принялись спокойно за вино. Блажко раскраснелся, что-то пропищал и бросился к матери.
— Я первый, я скажу первый!
Он обнял мать за шею и стал ей что-то шептать на ухо.
— Правда же, мама, правда?
— Да, мой птенчик.
— Ну, выкладывай!
— Один лев стоит сто стотинок.
— А-а-а, торопыга. Конечно, в одном леве сто стотинок. Ну, а ты, барышня, которая любит посмеяться над другими? Что ты выдумала?
— Зачем выдумывать… Мы в школе это проходили. Учительница говорила, что деньгами оплачивается труд человека. Заработаешь один лев, тебе и дадут один.
— Ты умница. Но и твой ответ не совсем точный. А что ты, Румен, скажешь?
Славный мальчишка пожал плечами… Один лев может иметь разную стоимость, так выходит…
— Так, так…
— А зависит от зарплаты.
— А может он ничего не стоить? Ничегошеньки?
— Не-е-ет! — закричали все трое.
— Вот и ошиблись! В том-то и дело, что может! Ну-ка, Райничка, скажи, сколько для тебя стоил тот лев, на который мать купила на базаре шиповник, и ты отнесла его в школу. Будто сама собрала эти дикие плоды? А всего месяц назад разве мы не покупали макулатуру для Венци? Вы меня извините, но если вы соберетесь организовать такой клуб, какой был у нас, и потом станете и печать заказывать, и спортивную форму покупать, — вое вам будет легко и просто: па-а-па-а, дай лев, мне надо на членские взносы, ма-а-ма, купи мне трусы! Можно и так, конечно, можно! Но в таком случае лучше назовите свой клуб «Папа и Мама»!
— Мы же еще маленькие, — возразила Райничка. — Откуда нам взять денег? Нас на работу не берут.
— А пенсионеры обдирают шиповник еще зеленым, — добавил Румен. — Мы можем выручить всего несколько стотинок от игры в шарики.
— А у нас, девочек, и этого нету!
Дядя Миле смотрел на них и слушал. Он и сам не знал, что им на это ответить. Конечно, было бы очень хорошо, если бы все мальчишки и девчонки могли как-то трудиться, узнали бы цену каждого лева, научились бы его беречь и расходовать…
— Отец, ты расскажи им о халве, — выручил его Личко.
— Да, так вот о халве. Там, где сейчас гастроном, раньше находились парикмахерская, обувная мастерская и кондитерская. Как-то мои товарищи по клубу приметили, что я покупаю себе халву. Раз, другой. Была такая халва, фруктовая — пальчики оближешь. Стали они за мной следить. И на третий раз только я купил халву, они подходят и говорят: «Стой! Мы сейчас проведем ревизию кассы». Хорошо, отвечаю. А сам обиделся. Идем к моему дому. Я молчу. И они молчат. Та-ак, думаю себе, значит, решили, что я покупаю халву на общественные деньги. Беру из кассы! Пусть проверят! Сразу же откажусь от должности кассира. Приходим. Я выворачиваю карманы, чтобы все убедились — в них пусто. Беру шкатулку, вот эту самую. Отдаю. «Пойдем, — говорят, — считать будем при тебе». «Нет, — отвечаю, — я вам и так верю. То есть, вы мне не доверяете, а я — доверяю». Считали они, считали по распискам, пересчитывали, опять считали — все точно. «Извини», — говорят. «Ничего», — отвечаю. — Забирайте шкатулку и ищите себе другого кассира». «Да ты что, Миле! Подожди!» «Зал ожидания, — говорю, — на вокзале». «Но пойми, Миле, смотрим — у тебя каждый день халва, каждый день халва…» Эх, каждый день! Это им только так казалось. На самом деле я покупал тонюсенький, почти прозрачный кусочек халвы и брал большой ломоть хлеба. Сначала ел хлеб, а на халву только глядел. И лишь после отправлял в рот и лакомство, чтобы хоть вкус его почувствовать.
— И что было потом? — спросил Румен.
— Потом попросили у меня прощения, и я остался кассиром.
— Нет, я о клубе.
— Что с клубом? Наступили тяжелые времена: война, голод, продуктовые карточки, бомбардировки. Разлетелись все мальчишки — кто куда. В кассе оставалось несколько левов. Однажды была большая бомбардировка. После нее и появился этот пустырь, на котором вы играете. У нас в доме стали собирать пожитки, чтобы бежать из города. И тут приходит Данчо. «Давай, — говорит, — на оставшиеся деньги купим марок подпольного Комитета помощи революционерам. Я дам тебе расписку». «Зачем, — говорю, — расписка? Бери!» Ну, а теперь — будем здоровы! Выпьем за «Балканский орел», за нашего Данчо! Чокнулись стаканами.
— Личко, сыграй ваши, сегодняшние!
Райничка вскочила: