Прикрыл глаза. Старт! Забылся. Сон подошел вплотную, коснулся его ресниц. Веки отяжелели. Он вздрогнул. Потянулся рукой, чтобы зажечь ночную лампу и тут понял — не дома.
Встал и оделся. Взял в руку ботинки, сделал шаг и наткнулся на что-то, а это «что-то» свалилось и загрохотало. Он похолодел от ужаса и застыл как изваяние.
Одна нога Личко соскользнула со стула и свалилась на пол. Не просыпаясь, тот встал, подтянул стул, примостил на нем ногу и снова лег.
Очертания комнаты сливались. Румен потерялся в четырех стенах. Куда идти? Он вытянул руки вперед и стал ими шарить вокруг, чтобы сориентироваться. Наткнулся на холодное стекло кувшина, отдернул руку и чуть было не свалил кружку с водой. Сделал еще шаг. Половица скрипнула. Замер. Стало слышно, как бешено колотится собственное сердце. Наконец, достиг стены и пошел вдоль нее, не отрывая ладони. Кончится же она когда-нибудь, и он доберется до двери! Вдруг он почувствовал: задел что-то коленом. И предмет, падая, заскользил по стене. Славный мальчишка похолодел. Мгновенно рванулся рукой в темноту и успел схватить этот предмет. На минуту застыл в таком неудобном положении — полусогнутый, на корточках. И благодарил судьбу за свой чуткий радар: рука крепко сжимала гриф гитары. А ну, если б она грохнулась! Разбудил бы весь дом и самого господина Косту! Осторожно прислонил гитару к стене. Сделал еще шага два и нащупал холодную дверную ручку. Нажал на нее. И, конечно же, она завизжала как поросенок, а дверь скрипнула.
В коридоре было светлей. От уличного фонаря сюда пробивался сноп света. Из скважины входной двери враждебно торчал ключ. Ухватился за него обеими руками. Медленно повернул. Ключ оказался великим добряком: не звякнул, не щелкнул.
В лицо дохнул студеный ночной воздух. Присел, потер замерзшие пальцы босых ног. Обулся. По лестнице спускался, крадучись, на цыпочках: ботинки страшно скрипели.
Улица была пустынной. Взглянул на ручные часы — двадцать минут двенадцатого. Только бы и Венци не заснул, как он! Кое-где еще светились окошечки чердачных каморок студентов. Значит, решили отнять у них пустырь! Нет уж, дудки!
Если мама еще не спит, ждет его, то наверняка стоит у окна, выходящего во двор, чтобы видеть калитку. Румен вошел в соседний двор, перелез через забор. Змеей прополз через двор и оказался под окном своей комнаты. Хотел тихонько свистнуть, но никак не смог вспомнить свой проклятый сигнал. Начал уже дрожать от холода. Царапнул по стеклу тонким прутом. Ох, мамочка! А вдруг и Венци спит так же крепко, как его старший брат Личко… Нет, не спит! Вон силуэт его руки. Венци открыл окно. Он был одет. Подал ему, словно воришке, стульчик.
— Я ждал тебя. Знал, что придешь.
Они переглянулись и вдруг рассмеялись, зажав рот ладонями.
— До завтра, на пустыре!
Румен шмыгнул под одеяло. Согрелся. Постой, как же это он забыл записать на листке бумажки про твердое топливо для ракеты! Славный мальчишка встал и изумился. Он мог ходить по воздуху! Великое средство для преодоления земного притяжения открыто! Никогда еще Румен так быстро не засыпал.
А вот Венци не повезло. Он не смог незаметно пробраться в постель. Блажко учуял. Зашевелился, ощупал его и даже понюхал.
— Венци!
— Тш-ш! Спи!
— Подожди немножко!
Блажко побежал через темную комнату и скоро вернулся. В пальчиках он сжимал два кусочка колбасы. Один сунул себе в рот Венци, другой — Блажко.
— Венци!
— Что?
— А как мы назовем собаку? Львом? Тебе нравится «Лев»?
Оба так и не произнесли больше ни слова. Заснули.
Глава седьмая
ЭТИ ДНИ
жизнь шла, как говорится, своим чередом. И не остановилась. Хотя мальчишки и девчонки Балканской улицы были очень взбудоражены последними событиями, а Оги решил ни с кем не размениваться вроде Румена и Венци.
На другой день около девяти часов утра почти все собрались на пустыре: кто с авоськой в руках — за хлебом, кто за овощами или в бакалейный магазин. А некоторые просто так, потому что увидели из окна других.
Пришли Пешо и Личко.
— Нет худа без добра, — сказал философски Пешо. — Перекатим машину во двор, раз требуют… А то стоит тут, на пустыре, переживай за нее. Вдруг кто угонит, потом ищи ветра в поле.
— Конечно, — согласился Личко. — Мир большой, люди бывают разные. Есть и такие — не понимают в машинах.
— Ну-ка, хлопцы, помогите!
Румен-младший забрался в машину покататься.
— Раз, два-а-а, хоп, взяли!
— Я так и представлял себе это корыто. Только так она и будет ездить, — подтрунивал Гога. — Эй, Райчо! Не надрывайся! Лучше толкай эту колымагу сзади да собирай вываливающиеся из нее части. — И он убежал за фотоаппаратом. Как жаль, нет у него кинокамеры!