— Я и не думала про колледж.
— И это не экспериментальные однополые отношения.
— Я абсолютно уверена, что однополые отношения здесь совершенно ни при чём. — Линда остановилась на красный свет светофора и направила аналитический зелёный взгляд на него.
— Опять ты за своё.
— О чём ты?
— Эти глаза. Этот взгляд. Когда ты так смотришь на человека, создаётся ощущение, что ты — хирург, собравшийся зашить рану.
— Я тебя ранила?
— Не смертельно.
Запрещающий сигнал светофора не менялся, Линда продолжала смотреть на Тима.
— Ладно, — смирился он. — Я и Пит однажды ходили на концерт «Питера, Пола и Мэри». Это был ад. Мы вместе прошли через этот ад.
— Если вам не нравились «Питер, Пол и Мэри», чего вы пошли на их концерт?
— Наш Святой встречался с одной девушкой, Барбарой Эллен, а она балдела от ретро-фолка.
— А с кем встречался ты?
— С её кузиной. Только один раз. Это был ад. Они спели «Волшебного дракона», и «Майк, греби к берегу», и «Лимонное дерево», и «Тома Дудли», просто не могли остановиться. Нам повезло, что мы вышли с концерта, не повредившись умом.
— Я не знала, что «Питер, Пол и Мэри» до сих пор выступают. Я даже не знала, что они живы.
— Это были имитаторы «Питера, Пола и Мэри». Ты знаешь, это как «Битломания», — он посмотрел на красный зрачок. — Автомобиль может проржаветь, прежде чем этот светофор переключится.
— Как её звали?
— Кого?
— Кузину, с которой ты ходил на концерт.
— Она была не моей кузиной. Барбары Эллен.
— Как её звали? — настаивала Линда.
— Сюзанна.
— Она приехала из Алабамы с банджо на колене?
— Я просто рассказываю тебе, что произошло, раз уж ты хотела знать.
— Должно быть, это правда. Ты не мог такое выдумать.
— Слишком уж странно, не так ли?
— Я хочу сказать лишь одно — не думаю, что ты вообще можешь что-нибудь выдумать.
— Вот и хорошо. Теперь ты знаешь... я и Пит, мы вместе прошли через тот вечер ада. Они дважды спели «Если б у меня был «Хаммер». — Он указал на светофор. — Загорелся зелёный.
— Вы прошли через что-то вместе, и это не «Питер-Пол-и-Мэри-мания», — сказала Линда, когда они проезжали перекрёсток.
Вот тут Тим решил перейти в наступление.
— А чем ты зарабатываешь на жизнь, сидя дома?
— Я — писательница.
— И что ты пишешь?
— Книги.
— Какие книги?
— Болезненные книги. Вгоняющие в депрессию, скручивающие желудок.
— То, что нужно для чтения на пляже. Они опубликованы?
— К сожалению. И критики их любят.
— Перечисли. Может, я знаю названия?
— Нет.
— А вдруг?
— Нет. Всё равно я не собираюсь и дальше их писать, особенно если умру. Но даже если и не умру, буду писать что-то ещё.
— И что же ты будешь писать?
— Что-то не такое злобное. Не такое, где каждое предложение сочится горечью.
— Эту цитату нужно поместить на обложку. «Предложения, которые не сочатся горечью». Я бы купил такую книгу, не задумываясь. Ты пишешь под именем Линды Пейкуэтт или у тебя есть псевдоним?
— Я не хочу больше об этом говорить.
— А о чём ты хочешь говорить?
— Ни о чём.
— Как скажешь.
Она искоса глянула на него, изогнув бровь.
Какое-то время они ехали молча по улицам, где проститутки обходились тем же минимумом одежды, что и Бритни Спирс, а алкаши сидели, прислонившись спиной к стене, а не валялись на мостовой. Потом попали в менее цивилизованный район, куда старались не заезжать молодые гангстеры на спортивных автомобилях или сверкающих «Кадиллаках».
Они проезжали мимо одноэтажных зданий и огороженных проволочным забором складских дворов, мимо скупок чёрного и цветного металла, где наверняка скупали и многое другое, мимо спортивного бара с закрашенными черным окнами, где под спортом могли понимать петушиные бои, пока наконец Линда не остановила «Эксплорер» у пустыря.
— Согласно номерам на соседних зданиях, «Шеви» зарегистрирован именно здесь.
Дощатый забор отделял от улицы заросший сорняками участок земли.
— Что теперь? — спросила Линда.
— Давай поедим.
— Он сказал, что найдёт нас раньше, чем ты думаешь, — напомнила она Тиму.
— Наёмные убийцы любят бахвалиться."
— Ты многое знаешь о наёмных убийцах, так?
— Они представляются такими крутыми, вот, мол, пришёл большой плохой волк. Ты сказала, что не ела. Я тоже. Давай пообедаем.
Они поехали в Тастин, район среднего класса. Здесь алкоголики пили свою отраву в барах, а проститутки, появляясь в публичных местах, не оголялись, как попдивы.