— Сто десять штук? — слегка задумался Александр. — Прилично. А что, Дмитрий Алексеевич, сможем мы не три дивизиона развернуть, а больше?
— Вряд ли. Люди не успеют переучиться до начала войны.
— Если их сейчас направить на курсы, то как скоро мы сможем ввести еще три дивизиона?
— К концу следующего года.
— Хорошо, так и поступим. Вдруг что не так пойдет? Подстраховаться будет нелишним. Николай Владимирович, необходимо во внеочередном порядке изучить образцы мортир. Отберите лучшие экземпляры для учебных стрельб дивизионов. После чего спокойно приведите в порядок необходимое количество орудий для штатного расписания. Если понадобится — отлейте заново медные стволы. Думаю, опыта массового ремонта ваших же медных нарезных пушек образца 1861 года нам хватит для решения этой задачи. Заодно посмотрите, что можно сделать с лафетом, может, там есть какие легкоустранимые недостатки. Учебные гранаты делайте из чугуна и начиняйте дымным порохом. Его же и для метания используйте. Но гранаты по размеру и массе должны быть такими же, как и нормальные.
— Отчего так? — удивился Тотлебен. — Бездымный порох очень серьезно улучшит баллистические характеристики этих мортир.
— Его очень мало изготавливается. Пока Павлово-Посадский химический комбинат не запустим с его возможностью выделять азот из воздуха в промышленных масштабах, мы новый порох толком использовать и не сможем. Нужно очень много азотной кислоты. Нам и на «ромашки» бездымного пороха остро не хватает. Так что не будем рисковать. По моим расчетам, современная война будет «кушать» очень много снарядов и сжигать гигантское количество пороха. Не обжечься бы.
ГЛАВА 5
Долгое заседание в Государственном совете, посвященное экстренной подготовке к войне, вызвало целый ряд неприятных последствий.
Самым главным из них стало то, что Император допустил целенаправленную «утечку» информации, касающейся его желания напасть на Османскую империю. Казалось бы, такой поступок был странным, ведь внезапность имеет огромное значение в войне. Но Александр рассудил иначе. Ведь времени на какие-либо маневры и пересмотры позиций у ключевых игроков уже не осталось. Поэтому такой «слив» информации позволял создать определенный накал страстей в стане противника. Никто в Стамбуле иллюзий не испытывал в отношении реальных возможностей турецкой армии, поэтому заявление класса «Иду на вы», даже поданное в неофициальном ключе, должно было сработать очень деструктивно. Ведь ожидать неизбежный разгром, а то и физическое уничтожение очень сложно психологически.
Впрочем, это не помешало остаться недовольными всем основным участникам большой политической игры. Настолько, что разразился натуральный скандал, с огромным удовольствием подхваченный журналистами.
Бисмарк и Вильгельм расстроились из-за того, что Александр, по их мнению, решил не лезть в весьма непростую войну с Францией, сохранив дружественный нейтралитет. Раньше они это только предполагали, но теперь, когда всплыла информация о характере приготовлений, в Берлине позволили себе демонстративно обидеться. Пришлось даже писать письмо Отто:
«…Поэтому я не могу отправиться вместе с вашей армией на запад, ибо опасаюсь турецкого удара в тыл. Да, вероятно, это глупости, но французская форма засветилась и в Индии. Боюсь, что Наполеон III специально старается вывести из предстоящей кампании одного союзника за другим. Но обещаю вам, что, как только османская проблема решится, я непременно приду во главе с войсками вам на помощь…»
Впрочем, это письмо только ускорило отправку в Османскую империю всего устаревшего военного имущества, что Пруссия приобрела в ходе разгрома Австрии, Саксонии и Дании в позапрошлом 1867 году. Берлин не мог изменить намерений русского Императора, поэтому его раздирали противоречивые чувства. Особенно наследника престола — Фридриха, который с каждой минутой становился все более ярым сторонником Великобритании, почитая русских не иначе как «варварами», опасной «ордой», которая, подобно мифическим татарам в Средние века, угрожала европейской цивилизации. Но коней на переправе не меняют, поэтому ни Бисмарк, ни Вильгельм, да и вообще никто в прусском правительстве не решался отказаться от задуманного плана войны. А потому варились в соку собственной злости и негодования, стараясь как можно больше навредить Александру в его турецком походе. В Берлине и до произошедшей «утечки» все отлично понимали расклад, поэтому полуофициальное подтверждение намерений русского Императора ничего не изменило. Разве что Пруссия теперь была вынуждена поставлять туркам оружие тайком, чтобы не оказаться дискредитированной в глазах союзника.