– Куда?! – рявкнул я.
Врачи мгновенно остановились и повернулись ко мне.
– Ты! – показал я пальцем на того, который сказал, что Гера мертв. – Поедешь со мной!
Я врубил все фары, которые были на джипе, и ударил по педали акселератора, как злой джигит пришпоривает своенравного коня. Мы снарядом понеслись вперед, светом фар прожигая темень ночи. Белые ограничительные столбики, расставленные на обочине, замелькали, как риски перфорации на кинопленке. Красного сигнала светофора для меня не существовало. Джип попирал все правила движения, какие были придуманы, с громким воем пролетая перекрестки. Врач вцепился обеими руками в сиденье под собой и не отпускал его до тех пор, пока мы не остановились у входа в приемное отделение больницы.
Казалось, что энергичность и динамизм заразительны. Врач выскочил из машины с такой скоростью, словно сам умирал и жаждал помощи. Он исчез за дверями отделения всего на несколько секунд, а выбежал оттуда с целой реанимационной бригадой.
Моя миссия была закончена. Я даже не помогал вытаскивать Геру из машины и, чтобы не путаться под ногами врачей, стоял в стороне и курил, чего не делал с тех пор, как вышел из Афгана.
– Это вы привезли его?
Я обернулся. Передо мной, сунув руки в карманы халата, стоял круглолицый, с большой залысиной врач. По его долгому молчанию я понял, что все кончено и моя суета была напрасной.
– Видите ли, – произнес он, рассматривая кольчугу, – у него проникающее ранение сердца, и умер он мгновенно. Но дело вот в чем…
Он медленно пошел по дорожке, увлекая меня за собой.
– Дело вот в чем, – повторил врач. – Вы привезли его со съемочной площадки, так ведь?.. Ваш фельдшер утверждает, что это несчастный случай, что артист якобы упал на кинжал. Должен вам сказать, что это заблуждение. Если бы он в самом деле упал, то кинжал остался бы в его груди… Вы понимаете, о чем я говорю?
– Понимаю, – ответил я, рассеянно глядя на врача. – Его убили по ошибке. Костюм монаха стал для Геры мишенью. Если бы мы не поменялись с ним ролями, то привезли бы меня.
Врач хмуро смотрел на меня.
– Надеюсь, что вы разберетесь в своих проблемах, – сказал он.
– Вы сообщите в милицию?
– Обязательно.
– Тогда все пропало, – вслух подумал я.
– Что пропало? – уточнил врач.
– Вы могли бы позвонить в милицию через час?
– Я обязан позвонить немедленно.
– Милиция спугнет его, понимаете? – Я остановился и повернулся к врачу. – А пока убийца спокоен, потому что на съемочной площадке все восприняли случившееся как несчастный случай. Только мы с вами знаем, что это не так. Его можно найти!
– Вы, что ли, будете искать?
– Позвоните через час, – сказал я, опустив руку на плечо врача. – Гера был моим другом. Я косвенно виноват в том, что случилось. Это мои проблемы, а не милиции.
– Зачем мне лишние неприятности? – пожал плечами врач.
Я толкнул его в грудь, прижал спиной к запасному колесу, подвешенному к задку джипа, и, близко приблизившись к его глазам, прошептал:
– Тебе заплатить? Или разбить лицо? Как мне поступить, чтобы ты меня понял?
– Не надо ничего, – хрипло ответил врач и, почувствовав себя снова свободным, расправил на себе халат. Не поднимая глаз, он буркнул: – Оставьте свои данные и уезжайте.
Я открыл дверь машины, достал из «бардачка» визитную карточку и сунул ее в отвислый карман врача.
– Через час! – напомнил я ему, подняв указательный палец вверх, и погнал в Новый Свет.
Глава 25
Шел мелкий тихий дождь. Я брел по скользкой дороге в рыцарских сапогах, которые намокли и чавкали под пяткой. Длинные пряди парика мокрой шваброй налипли на плечи. Ветки низкорослых кустов мелодично цокали по металлическим поножам, прикрепленным ремнями к моим голеням.
Неприятно яркий свет заливал вытоптанную площадку перед навесом. Я увидел Ингу. Она была самым светлым пятном. В мокром, выпачканном в глине платье, она сидела под навесом, по-мужски широко расставив ноги, и часто затягивалась сигаретой.
Браз стоял под зонтиком, читая на моем лице все, что хотел спросить. Он выглядел более несчастным, чем я, и был готов терпеливо выслушать любые, в том числе незаслуженные упреки в свой адрес.
– Почему не снимаете кино? – спросил я Браза. – Почему войска не встречают Крекса, не ликуют, не пьют вино?
Еще минуту назад Браз надеялся на чудо. Он остановил съемку и ждал меня. Чуда не произошло, и Браз, не считаясь с убытками, проявил уважение к моим чувствам.