И Маврикий в данном фрагменте, и Военный Аноним[231] говорят об эффективности применения засад в войне со славянами. Но если автор трактата «О засадах» относится к славянам довольно пренебрежительно и не говорит об опасности засад с их стороны (в отличие от болгар), то Маврикий более осведомлен. Он не раз подтверждает известный уже Прокопию факт — славяне и сами чрезвычайно искусны в военных хитростях, внезапных нападениях, засадах[232].
Маврикий приводит любопытный пример военных хитростей славян. По его словам, они «мужественно выдерживают в воде, так что часто некоторые из них, оставшиеся дома и внезапно застигнутые опасностью, погружаются глубоко в воду, держа во рту изготовленные для этого длинные тростинки, целиком выдолбленные и достигающие поверхности воды; лежа навзничь на глубине, они дышат через них и выдерживают много часов, так что не возникает на их счет никакого подозрения. Но даже если тростинки окажутся заметными снаружи, неопытные посчитают их растущими из-под воды»[233].
Уже во времена Прокопия, при нашествии 550–551 гг., славяне впервые стали захватывать укрепленные города. Тогда еще неизвестно о применении ими каких-либо сложных технических средств. Но славяне учились — и у самих ромеев, на службе им, и у имеющих немалый опыт кочевников. Во всяком случае, при осаде Фессалоники в 586 г. славяне уже имели немало разнообразных осадных приспособлений[234]. Греческие авторы отмечают особые способности славян в наведении переправ через водные преграды. Так, Маврикий пишет: «Они опытнее всех людей и в переправе через реки»[235]. Феофилакт Симокатта отмечает, что авары пользовались руками славян для переправы через Дунай[236]. Для переправы, как и для движения по рекам, славяне использовали плоты и челны-однодеревки. На славянском челне умещалось два десятка воинов[237].
Во второй половине VI в. славяне впервые спускают свои суда на море. Первым подобным примером, как уже говорилось, была попытка проникнуть морем за стену Херсонеса Фракийского в 559 г. Тогда «гунны» (а вернее, надо думать, словене из гуннского войска) построили примитивные транспортные плоты. При этом они не слишком умело подражали ромейскому кораблестроению.
О том, что представляли собой эти первые морские суда славян, можно судить по сообщению Агафия Миринейского: «Они собрали огромное количество тростника, самого длинного, крепкого и широкого и, окропив стебли и увязав их веревками и шерстью, изготовили множество плотов. Сверху поперек они наложили прямые деревянные бревна, как скамьи для гребцов, но не везде, а только по краям и посередине. Скрепив их самыми крепкими узами, они соединили и связали между собой как можно прочнее так, чтобы три или четыре образовали один плот, имеющий достаточное пространство для помещения четырех гребцов, и чтобы они способны были выдержать тяжесть помещенного там груза и не затонули вследствие недостаточной величины… Чтобы увеличить их плавучесть, передние их части немного округлили и загнули назад наподобие носа, и, подражая бортам корабля и парапетам, они приладили с каждой стороны колки для весел и устроили нечто вроде передней и задней частей корабля, где не было весел и скамей для гребцов»[238].
Мы помним, что первая попытка морского боя кончилась для славян неудачно. В 586 г. под Фессалоникой они строили «широкий деревянный плот» — вновь не добившись в морском штурме успеха[239]. Впрочем, уже спустя год после осады Фессалоники славяне успешно вторглись на остров Эвбея. Негативный опыт учитывался, и в VII в. греческий автор уже признавал, что славяне «приобрели большой навык в отважном плавании по морю с тех пор, как они начали принимать участие в нападениях на Ромейскую державу»[240]. Навык этот обретался не только на южных морях. В последних десятилетиях VI в. славяне на севере достигли Балтики. Уже в следующем веке они оказались в состоянии совершить переселение через ее воды на остров Рюген.
Военное дело славян развивалось и совершенствовалось в борьбе с ромеями и кочевниками. Слабые стороны славян — первобытный характер общества, отсутствие централизации, известная стихийность войн и набегов — были в то же время и сторонами сильными. Они делали невозможным, прежде всего, насильственное подчинение славянских земель, организацию на населенной славянами территории постоянного чужеземного управления. Силы славян и Империи были несопоставимы — но славяне начали с ромеями войну на измор в условиях, когда Константинополю противостояли и более сильные враги.
231
Свод I. С. 362, 363. Очевидно, он относит «антов и склавов» к тем, кто сражается «беспорядочно, рассеявшись, бесчинно, безначально».