Гуннский разгром привел к упадку экономической жизни населения Причерноморья, были разорены античные города Крыма, нарушены традиционные торговые и культурные связи, что приостановило социальное развитие. Гуннское нашествие и прекращение римского влияния привели к коренным изменениям материальной культуры, что затрудняет изучение истоков раннесредневековых славянских культур.
Настоящий том посвящен характеристике археологических культур, относящихся ко времени со II в. до н. э. по V в. н. э., т. е. к позднелатенскому[1] и римскому периодам, и занимающих территорию от Верхнего Поднепровья и Подесенья до Северного Причерноморья и западных границ Советского Союза. Лишь в некоторых случаях, при выходе ареалов культур за пределы государственной границы, привлекаются и зарубежные материалы. Пределы рассматриваемой территории обусловлены тем, что именно здесь в V–VII вв. были распространены археологические культуры — пражская, Пеньковская и колочинская, славянская принадлежность которых вполне доказана или во всяком случае имеет сторонников и достаточно серьезные обоснования (карта 5). Эта же территория входит в состав славянской прародины, как ее представляют себе многие исследователи. В физико-географическом отношении это равнинные области, пересеченные крупными реками — Днепром, Доном, Южным Бугом, Днестром и Прутом, текущими с севера на юг и принадлежащими к бассейну Черного моря. Лишь на северной границе рассматриваемых земель р. Припять течет в широтном направлении, а в западном пограничье р. Буг относится к бассейну Балтийского моря. На западе границей служат Карпатские горы. Северная часть территории входит в область широколиственных лесов с типичным для Припятского Полесья низинным ландшафтом, южнее тянутся полоса лесостепи с плодородными почвами и зона причерноморских степей.
Карта 5. Распространение культур V–VII вв. Составитель И.П. Русанова.
а — пражская; б — Пеньковская; в — колочинская.
В томе приводятся описания археологических культур, которые в той или иной степени могут быть связаны со славянским этносом, а также соседних, явно неславянских культур, носители которых общались со славянами или слились с ними в процессе развития и формирования раннесредневековых славянских племен. Исключение сделано только для позднескифских и сарматских памятников, материалы которых вошли в другой том «Археологии СССР» — «Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время». Также в другой том — «Ранний железный век лесной полосы СССР» — помещены материалы более северных культур — штрихованной керамики, днепро-двинской и среднетушемлинской, в которых некоторые авторы в последнее время склонны видеть участников славянского этногенеза.
Помимо этнических проблем, специфика археологических источников позволяет вполне определенно решать ряд конкретных вопросов. Классификация материалов, среди которых важнейшее место принадлежит керамике, позволила выделить характерные признаки отдельных культур последних веков до нашей эры и первой половины I тысячелетия н. э. Для большинства культур этого времени определена территория распространения, выявлены контактные зоны между смежными культурами. Прослеживаются внешние влияния, связанные с обменом и торговлей, выявляются проникновения групп чуждого населения с соседних земель и передвижения племен, делаются попытки выделения компонентов, послуживших основой возникновения новых культур. Большие успехи достигнуты в изучении хозяйственной жизни населения, для чего археологические материалы предоставляют многочисленные и надежные данные. Для исследования общественных отношений и их развития необходимы полностью раскопанные поселения и могильники и выявление всех синхронных памятников. Таких данных пока еще очень мало, поэтому выводы, касающиеся общественных отношений, часто оказываются не вполне надежными и схематичными. В целом археологические материалы являются достоверными историческими источниками и значительно дополняют и расширяют сведения, почерпнутые из письменных памятников.
Большое внимание в современных исследованиях уделяется уточнению хронологии памятников, их синхронизации, выявлению хронологического стыка или разрыва между культурами, что в свою очередь определяет создаваемые исторические реконструкции. Для этого широко привлекаются хронологические схемы, разработанные по европейским материалам Я. Филипом, Р. Хахманном, К. Годловским и многими другими исследователями, внесшими поправки и уточнения в абсолютную датировку материалов на конкретных территориях. Относительная периодизация, использованная в этом томе, основана на принятой в Европе схеме, построенной на типологии и взаимовстречаемости вещей в закрытых комплексах. Она выглядит следующим образом: позднелатенский период охватывает время с начала II в. до н. э. вплоть до начала I в. н. э. и подразделяется на три фазы; следующий, раннеримский, период заканчивается последней четвертью II в. н. э. и разделен на фазы В1 и В2; позднеримский период доходит до рубежа IV/V в. и в нем выделяются фазы С1, С2, С3 и D (рис. 1). Абсолютная датировка всех выделенных периодов и фаз базируется на отдельных категориях предметов, главным образом фибул, и периодически пересматривается и уточняется. Кроме того, наблюдаются некоторое территориальное различие в датировках и запаздывание в распространении вещей к востоку. Поэтому прямое перенесение западных разработок на наши материалы не всегда правомерно. Специально вопросами хронологии Восточной Европы занимались советские специалисты А.К. Амброз, М.Б. Щукин, К.В. Каспарова, Е.Л. Гороховский.
1
Термин «позднелатенский период» условен, и его закономерно употреблять для собственно кельтской культуры. На остальных территориях период, охватывавший время с рубежа III–II вв. до н. э., начинается еще в среднем периоде Латена и теперь все чаще называется «позднее предримское время».