Вместо Христа почитались различные божки, и те «… достойные сожаления перемены восхваляли не только язычники, но и христиане» [93, III, 17]. Титмар продолжает: «При этих событиях славяне уничтожили собор св. Лаврентия в Кальбе, а затем били наших, убегающих, как пугливые олени. Наши грехи придавали нам страху, а им мужества» [93, III, 18]. Все города и села до самой реки Тонгеры были подвергнуты опустошающему огню и разрушению. Со стороны славян действовало более 30 пеших и конных отрядов. Они с помощью своих богов под звуки военных труб опустошали все вокруг, сами не понеся при этом никаких потерь.
После этих событий все последующие бранденбургские и гавельбергские епископы лишь формально управляли своими диоцезами и никогда не были в землях лютичей, постоянно находясь либо при королевском дворе, либо в резиденции магдебургского архиепископа. В результате успешного славянского восстания 983 г. в землях, расположенных к востоку от Эльбы, немецкое владычество было полностью уничтожено, а вместо христианства снова восторжествовало язычество.
Одной из наиболее сложных проблем, связанных со становлением и развитием государственности у лютичей, является выяснение соотношения светского и сакрального начал в структуре власти и управления Лютицкого союза. Трудности решения данного вопроса способствует крайняя скудость и противоречивость данных письменных источников, вышедших в основном из-под пера представителей христианского духовенства, стремящегося скрыть или очернить все, связанное с деятельностью языческих жрецов и дохристианскими верованиями и обрядами полабских славян. В связи с этим вопрос о роли языческих жрецов в общественно-политической жизни союза лютичей до конца не выяснен. От его решения в значительной мере зависит и определение причин распада Лютицкого союза, и роли жречества в междоусобице XI века.
Круг вопросов, связанный с изучением особенностей культа полабских славян, наметили в своих работах слависты еще в XIX веке. Они полагали, что неприятие лютичами христианства было вызвано немецкой агрессией и насильственными методами христианизации края. Язычество лютичей ими воспринималось как своеобразный символ свободы полабов, а сам культ тесно увязывался с политикой. Лютичи идеализировались как непримиримые борцы за свободу всего славянства. Например, в организации отпора германским завоевателям А. Ф. Гильфердинг подчеркивал главную роль лютичей, а не ободритов, «… которые всегда действовали слабее» [5, с. 391]. В современной исторической науке, как правило, роль языческого культа и жречества у полабских славян или рассматриваются в целом, когда решение данного вопроса тесно не увязывается с отдельными племенными группами и делаются необоснованные обобщения, или роль жречества не рассматривается в динамике развития их государственности. Другой причиной, на наш взгляд, мешающей объективному выяснению роли касты жрецов в политической организации лютичей, является ошибочная оценка уровня, достигнутого ими в процессе развития государственности, в связи с чем племена вильцев-лютичей в хронологических рамках с VI вплоть до начала XII в. рассматриваются как племенное образование, всегда находящееся на стадии военной демократии (вождество, чифдом). Естественно, что из данного положения делаются не совсем верные выводы как относительно уровня развития их культа, так и роли жречества в политической жизни союза. Поэтому попытаемся выяснить по мере возможности вопрос о роли жречества в общественно-политической жизни лютичей с учетом изложенных выше замечаний.
Серия завоевательных вторжений германских феодалов в земли полабских славян началась в первой трети X века, когда вслед за гаволянами были разгромлены доленчане. Характерно, что Видукинд Корвейский, описывая германские вторжения в земли полабских славян в первой трети X века, не сообщает об особом развитии у них языческого культа. В то же время о датчанах хронист не преминул заметить, что они «… с древних времен были христианами, тем не менее, следуя обычаю отечества, поклонялись идолам» [I, III, 65].
После похода Генриха I, когда славянские племена были обложены данью, активизировалась деятельность христианских миссионеров. Германские феодалы с помощью христианизации края пытались упрочить свое господство среди славянских племен. С целью организационного усиления деятельности церкви в Заэльбье начали функционировать два епископства: бранденбургское и гавельбергское, которым король дал большие привилегии. Кроме того, оба епископства получали десятину с весьма значительных территорий. Королевская власть укрепляла союз с церковью на почве общих захватнических интересов.