«Если бьют тебя по правой щеке, подставь левую». Вот где действительное недеяние, то есть последовательность принципа и действия. Куда менее последовательны восточные единоборства. И вот здесь-то и расходится деяние язычника с недеянием христианина. Для язычника все дальнейшее регулируется нормой: «Словом на слово, кулаком на кулак, железом по железу!» Как видим, полнейший баланс, все тот же принцип равновесия в действии. А вот в христианстве равновесия нет. Где нет равновесия, там, как известно, крушение. Или, по меньшей мере, внутренний конфликт.
Хорошо чувствовать опору в идеологии. Можно, конечно, и не задумываться. Хуже говорить о недеянии как о способе достижения царства небесного, но благословлять с амвона оружие на войну с недругом. Что-то в этом не вяжется. Однако как не переступить меру, ведь вседопустимость – худший из устоев сознания? Язычник сегодняшнего дня вовсе не одно и то же с тем, что был десять веков назад. Нынешний язычник вышел из христианства, и, смею предположить, этот шаг не случаен. Современное язычество не имеет ни внешней экзотики, примагничивающей как средство борьбы с повседневностью и скукой, ни богатых авансов покою и благоденствию. В язычестве не растворишься, как в христианстве. Здесь мера личности решает твою близость к Богу. Антагонизм? Точно такой же, как и между единоборством в любом его виде и коллективным действом вроде игры или стеношного боя. Не случайно мастера самохода пренебрежительно относились к стенке, считая ее малопригодной для истинного искусства. Видимо, не в религии дело, а в сознании. То, что близко одному, – тягостно для другого. Противоречие между личностью и коллективом. Однако и то и другое есть детище одной национальной культуры. А культуре свойственно развиваться. Потому чем глубже в историю, тем определеннее образ боя, конкретнее принципы, жестче мораль. Например, подножка.
До недавнего времени еще бытовал архаизм, считающий подножку приемом, что называется, с душком, приемом слабаков. Уж если ты по-другому не можешь опрокинуть противника, тогда для тебя и подножка за честь. На определенном этапе развития народных форм борьбы появляется вольный бой, отличающийся от традиционных видов главным образом снятием ограничений. Не случайно, видимо, современный европейский рационализм дифференцировал некогда только два олимпийских вида борьбы именно по данному принципу: традиционный, классический стиль, известный в Европе как греко-римский, и свободный. Уходило постепенно то время, когда борьба воплощалась только в могучей плоти.
Попробуем снова соединить идею с ее поведенческим воплощением. Итак, отсутствие концентрации, высокая подвижность и легкость, соответствующее пренебрежение стойкой и ломовым боем – как это может соединяться с идеей силовой борьбы? Противоречие? Вот вам и пример того, как сознание формирует бытие, язычество уже не существовало в рамках доминирующей общественной идеологии, однако неосознанно русский боец воплощал его принцип, налетая на противника первым, не защищаясь, а атакуя.
Как же быть тогда с установкой «не желай другому…»? Все очень просто. Ведь это состязательный бой. Принцип, регулирующий агрессию, безмолвствует там, где обе стороны в равной степени нацелены на действие и нет чьего-то изначального волеизъявления. Раз нет защищающегося, значит, и нет агрессии. Потому действия каждого не противоречат идее, ибо один уравновешивает другого. Никто никого не принуждает к наступлению во имя обороны. Другое дело на Востоке. Тот, кто начинает поединок, уже нарушает принцип у-вэй, равный и основоположный для обоих.
Образно говоря, «русский стиль»– это петушиный бой, в котором высокая точность и координированность действий сочетаются со скоростными реакциями. В нем не защиты в традиционном понимании этого слова, поскольку умело построенная атака способна прекрасно отразить встречные действия противника. Поведение бойца регулируется традиционной этикой, основным критерием которой является норма дозировки действия. Если противник отказывается от боя вольно или невольно, а для отказа ему нужно всего лишь принять позу подчинения, любые действия против него выходят за рамки традиционной морали, нарушают основополагающие принципы, а потому предвещают нарушителю всеобщий позор или, по меньшей мере, собственные угрызения совести. В том случае, конечно, если он русский человек.
«Иду на вы!»
Исторический облик руса. Каким он был? Каким его запомнили современники? Обратимся к источникам:
«…Волосы и борода были пострижены коротко, и в этом, казалось, художник сообразовывался с обыкновением руян.» (Саксон Грамматик «Деяния данов»)
«Некоторая часть русое бреет свою бороду, другие завивают ее наподобие гривы и красят шафраном.» (Ибн – Хаукаль)
«Русы носят широкие шаровары, на каждые из которых идет 100 локтей материи. Надевая такие шаровары, собирают их в сборку у кален, к которым затем и привязывают…»
«Они соблюдают чистоту своих одежд, их мужчины носят золотые браслеты.» (Ибн – Русте)
«Я не видел людей с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, белокуры, красивы лицом, чисты телом. Они не носят ни курток, ни кафтанов, но у них мужчина носит кису, которой он охватывает один бок, причем одна из рук выходит из нее наружу. И при каждом из них имеется топор, меч и нож. Причем со всем этим он никогда на расстается. И от края ногтей иного из них до его шеи имеется собрание деревьев, изображений картинок и тому подобного.» (Ибн – Фадлан)
«Они никогда не вступали в браки с чужеземными женщинами и благодаря этому несмешанному потомству сохранили в своей среде подлинную чистоту рода.» (Прокопий Кесарийский «Война с готами»)
«Честность же и товарищество среди них таковы, что они, совершенно не зная ни кражи, ни обмана, не запирают своих сундуков и ящиков. Мы там не видели ни замка, ни ключа, а сами жители были очень удивлены, заметив, что вьюченные ящики и сундуки епископа запирались на замок.» (Жизнеописания Оттона Бамберского)
«На острове том (Руяне) живали люди – идолопоклонники, люты, жестоки к боя, против христиан воевали жестоко за идолов своих стояли.» (Герард Меркатор «Космография»)
Итак, первые впечатления, выводы и рассуждения мы оставляем за чертой того круга, в который уже вошли. Это нужно всем, собирающимся идти дальше. По ту сторону черты мы оставляем также и суждения людей, не идущих с нами в одном направлении. Помните, учитель должен быть один. Нельзя «учиться чему-нибудь и как-нибудь», да еще и отовсюду. Круг наших интересов воплощен в славянском слове «дружина», происходящем от санскритского корня «дру» – следую в одном направлении. Мы провозгласили лозунг «Действие!», а значит. Слово покидает вас до тех пор, пока развитие вашего мастерства не станет зависимым от уровня развития вашего Слова. Помните, для того чтобы быть свободным, нужно досыта вкусить тяжесть пут. А если проще – то свобода вашего мастерства в будущем пропорциональна одурению от штудирования базовой техники сейчас. Считайте, что вы изучаете неизвестный вам язык. А в таком процессе изучение выборочное, ограниченное или теоретическое просто нелепо. Вы не научитесь говорить на этом языке. Но если вы и не стремитесь стать бойцом, то зачем тогда вообще браться за учебники?!
Первое, с чего мы начнем, – попробуем создать целостность вашего бытия и вашей идеологии. Любое, даже самое малое выпадающее звено будет подтачивать стабильность Целого.