Слово стыд, писавшееся прежде студ, кажется непосредственно происходит от студеностъ, стужа, но это не препятствует ему происходить и от родоначаль-.: ного глагола стоять, поскольку стыть и стужа от него же происходят.
Другое, подобное стыду или стыдливости чувствование, называется от того же корня застенчивость. Наст есть имя, произведенное от глагола стыну, настываю. Пост тоже, от глагола постановляю. Слово старость составлено из двух корней ст и ар, из которых первый принадлежит слову останавливаюсь или престаю, а второй — слову ярость, означающему (как из многих ветвей видеть можно) жизнь, силу, огонь, свойственные юности, которые с умножением лет уменьшаются, стынут, престают быть.
Во всех языках ум одинаковыми средствами извлекал ветви. Мы изображаем семейства слов деревьями. Славенин, например, приставя к корню ст окончание оятъ, произвел глагол стоять. Латинец, итальянец, немец, датчанин, голландец, англичанин, приставя к тому же корню st окончания, каждый свое, произвели глаголы: stare, stehen, staae, staan, stand, которые все значат одно и то же, что славенский стоять. Сие обстоятельство доказывает ясно, что все они говорят тем языком, каким говорил отдаленнейший народ, общий их праотец. Если в каком слове корень не изъявляет понятия о неподвижности, то надо полагать тому две причины:
• Слово произведено от иного корня. Например, в нашем языке струя, струна, страна, хотя и вмещают буквы ст, однако происходят не от глагола стою, но от глагола стру (простираю).
• Понятие о неподвижности может иногда исчезать в ветвенном, но не исчезает в коренном значении. Например, в глаголе повелительного наклонения ступай! скорее представляется нам понятие о движении, нежели о неподвижности; однако по коренному смыслу значит он: останавливайся на стопе. В соединении двух противных между собою действий одно из них затмевает друго. е, так что мы под глаголом ступай! разумеем более иди, нежели останавливайся.
Латинские слова instabilis (нестойкий, непостоянный), consistere (состоять), insistere (настоять) точно по коренному и ветвенному смыслу соответствуют нашим словам, и потому нам не трудно видеть в них единство мысли.
Латинское obstaculum, по составу противостояние, а по смыслу препятствие (но препятствие или препинание, оба происходят от препинаю, а препинать иначе не можно, как противостоянием). Хоть и кажется нам, что мы различествуем с латинцем, выражая одно и то же понятие разными словами (obstaculum и препятствие), но когда две мысли соединяются в одну, то есть в двух языках означают один и тот же предмет, без сомнения, эти две мысли должны иметь какое-нибудь сходство или связь; ибо без того не могли бы соединяться в том предмете.
Antistitium, по составу предстояние, а по смыслу преимущество (ставить на переди есть не иное что, как отдавать первенство или преимущество).
Existere, по составу наше не употребительное из-стоять, а по смыслу существовать (ибо стоять значит иногда жить, пребывать). Глагол existere сокращен из ex-sistere, выпуском буквы s; а предлог ех соответствует нашему из или от. И мы часто говорим: где ты стоишь! вместо живешь, пребываешь. Следовательно, латинское изстоятъ, existere говорит: пребывать от некоего начала; (но пребывание от некоего начала, или по латинскому составу, existentia, изстояние, есть не что иное, как существование).
Superstitium, по составу наше неупотребительное застойство, а по смыслу суеверие (слово составом своим весьма различно с нашим, но которое, однако ж, по единству корня, легко понимать можем; ибо латинцы в языческие времена почитали христианскую мысль о стоянии, то есть пребывании за пределом жизни, суетною верою и потому под словом застойство, superstitium, разумели суеверие.