К древнейшим относятся также сказание о богатыре-исполине, от крови которого протекла река (русская былина «Дунай»). Прямым наследием волотского эпоса являются и русские былины о богатыре-великане Святогоре.
Географически ближайшей параллелью к славянским сказаниям о великанах является эпос кавказских народов о нартах, основные герои и сюжеты которого имеют аланское происхождение. Сходные эпические сказания о богатырях-исполинах бытовали на обширной территории Центральной и Средней Азии, Ирана, Закавказья. Центром их распространения были скифо-сарматские степи. С другой стороны, мифологический образ великанов как предшественников или предков нынешних людей носит универсальный характер. Воспринятые от аланских сказителей мотивы упали на благодатную почву исконных славянских представлений.
Сохранение былевой традиции в славянском обществе, как и у других народов, было издревле специализировано. Во все времена сказители пользовались у славян всеобщим уважением, и передача древних сказаний являлась основным их занятием.
Бляшка в виде птицы из Зимно
Существовали, несомненно, и другие жанры повествовательного фольклора, не требовавшие достоверности. Сказыванию сказок, впрочем, также придавался некий сакральный смысл.[325] Для древнего периода можно выделить сказки о животных и волшебные (этиологические, объясняющие обряд, и героические, близкие волотскому эпосу). Существовали, как и у других народов на схожей стадии развития, ходячие бытовые рассказы анекдотического характера.
Основные устойчивые мотивы славянского народного искусства отражены в вышивке и резьбе по дереву. Древние мотивы особенно отражены в вышивке. Общеславянский геометрический орнамент использует священные знаки — ромбы, квадраты, свастики, розетки. Часто встречаются изображения «богини-матери» с «прибогами»-всадниками (одним или двумя). Другие женские фигуры — с рыбьими хвостами или крылатые. Мужчина-воин в полный рост — скорее всего, бог-воитель Перун. Имеются также изображения птиц («утицы» и хищной) и домашних животных (прежде всего, коня и быка).[326] Как явствует из этого перечисления, искусство было тесно связано с религиозными представлениями и мифологической картиной мира.
Стоит заметить, что орнаментация глиняной посуды чрезвычайно бедна. В восточных антских землях изредка встречаются налепы на сосудах, иногда в виде шишечек или полумесяца. Но самый распространенный (и все равно встречающийся крайне редко) вид орнамента у антов и словен — косые насечки или защипи по краю венчика.[327]
К числу памятников древнеславянского искусства относились и несохранившиеся деревянные изображения богов. Они были столбовой формы.[328] К древнейшему периоду восходит также обычай украшать крышу дома головой коня (с чем связано слово «конек»).
От антской пеньковской культуры сохранились отдельные стилизованные глиняные статуэтки — животных (в том числе коня) и человека. Они использовались в обрядовой сфере, как и глиняные «хлебцы» у словен.[329] Металлическим деталям одежды и украшениям часто придавалась форма животных или людей. Особенно это было характерно для антской культуры.[330]
Для передачи и сохранения информации, а также для гаданий славяне использовали «черты и резы».[331] Образцов этого рисуночно-символического «письма» от описываемого времени не сохранилось — знаки наносились исключительно на дерево.
Социальное расслоение
Славянское общество описываемого периода находилось на стадии племенного строя. Процессы его разложения, развития собственнических отношений и формирования государства, замедленные на время гуннским нашествием, с VI в. подходят к завершающей фазе. Тем не менее общественно-политический строй антов и словен, насколько можно судить по данным археологии, языка, а также скупым известиям греческих авторов, пока еще был весьма архаичен.
Расслоение славянского общества прослеживается в целом слабо. Однако у словен и антов существовало рабство. Рабами становились пленники.[332] Раб считался собственностью господина (как правило, того, кто его захватил[333]), его можно было продать и, соответственно, выкупить.[334] Рабский труд использовался в хозяйстве. С другой стороны, рабу вполне могли доверить оружие. Тогда он сражался на войне рядом с господином и мог даже «покрыть себя большой славой».[335] Если раб оказывался на земле своего племени или племенного объединения, то «по закону» считался свободным. Например, ант, находившийся в рабстве у словен, считался на основании «закона» (то есть обычного права) свободным с момента вступления на антские земли.[336] В целом рабство, как можно видеть, носило патриархальный характер, и в реальности положение рабов мало отличалось от положения младших членов большой семьи.
325
Ср. карпатский обычай сказывать сказки во время бдения при покойнике (Этнография восточных славян. С. 419).
326
См.: Этнография восточных славян. С. 475 след., а также: Народы I. С. 151–152, 354–355, 425, 448, 464, 492.
328
О примитивных деревянных идолах можно составить представление разве что на основе миниатюрных фигурок «домовых» из новгородских раскопок — палочек с навершиями в форме мужских голов, и аналогичных западнославянских находок, также относящихся к позднейшему периоду. Из них Волинский идольчик имел четыре лика (Седов, 1982. С. 264).
330
Седов, 1982. С. 16, 25–26. Расцвет этого искусства связан с древностями мартыновского типа и приходится, вероятно, преимущественно на вторую половину VI–VII вв.
332
Proc. Bell. Goth. VII. 14: 8, 11; 29: 1; 38: 18, 23; Hist. Arc. XVIII. 21; XXIII. 6.: Свод I. С. 180/181, 188/189, 192–195, 202/203, 204/205.
334
Proc. Bell. Goth. VII. 14: 15–16.: Свод I. С. 182/183. Стоит заметить, что установление дружественных отношений между племенами вовсе не влекло за собой освобождения рабов-пленников. Имеются еще данные о выкупе за ромейских пленных: см. Свод I. С. 217 (новелла Юстиниана); ср. еще Marc. Chr. A. 517.
336
Proc. Bell. Goth. VII. 14: 17–19.: Свод I. С. 182/183. На практике, как следует из этого же фрагмента, «закон» нарушался, и не так уж редко.