А герцог в это время начал строить в Любеке церковь в честь св. Иоанна Крестителя и св. Николая, исповедника Христова, и вместе с епископом Генрихом заложил в её основание первый камень. Он каждый год выдавал на её строительство 100 марок денариев; то же было и в Ратцебурге; так что герцог все свои силы уделял недавнему насаждению в северном крае. Однако, он так и не довёл это до желанного конца, ибо через некоторое время настала великая смута, которая жестоко потрясла всю Саксонию; прекратив строительство церквей, он начал укреплять крепости и города, ибо против него поднялось множество врагов.
14. Мученичество Фомы, епископа в Англии. Около этого времени в Англии был замучен блаженный Фома[146], архиепископ Кентерберийский, муж, славный святостью и чудесами. Когда он до самой смерти сражался за закон Божий, против него начались гонения и он, спасаясь от гнева злодеев, ушёл к папе Александру[147], который тогда находился в изгнании во Франции, и оставался у него много дней, в святости и справедливости служа Господу все дни своей жизни. Случилось, что однажды, когда папа сидел вместе с епископом, им захотелось пить, и папа сказал стоявшему рядом мальчику: «Принеси мне воды из источника, чтобы напиться». Когда вода была принесена, папа сказал епископу: «Благослови и пей». Тот благословил воду и она превратилась в вино, после чего он, отпив, передал её папе. Когда папа понял, что это вино, он тайно подозвал к себе мальчика и спросил: «Что ты мне принёс?». А тот ответил: «Воду». Тогда папа сказал ему: «Принеси мне ещё раз оттуда же». Когда мальчик вновь принёс воду, папа вторично сказал епископу: «Брат, благослови и пей». А тот, не зная, какая в нём благодать, и думая, что ему нарочно принесли вино, смиренно благословил её и она вновь превратилась в вино, после чего он отпил и передал вино папе. Тот, всё ещё не веря и думая, что вышла какая-то ошибка, в третий раз тайно велел принести воду, и она в третий раз превратилась в вино. Тогда папа испугался, поняв, наконец, что перед ним — святой муж, в котором живёт благодать Божья. Вскоре после этого епископ сказал папе: «Господин, я вернусь в мою епархию и навещу моих овец. Я знаю, что мне угрожает гнев короля, однако, Богу надлежит повиноваться более, нежели людям[148]. Пусть во мне исполнится воля Того, во имя которого я готов умереть, ибо как Он положил за нас душу свою, так и мы должны полагать души свои за братьев»[149]. А папа ответил ему: «Иди, я отпускаю тебя». Так Фома вернулся в свою епархию и принял там мученичество 29 декабря[150]; с того часа и до сего дня Бог совершил через него множество чудес, как то уверяют те, которые были у его могилы, где силой его молитв всем больным и убогим оказывается множество милостей, и люди всех наций прославляют Бога, который и в наши времена достоин славиться в своих святых.
КНИГА ВТОРАЯ
1. О ссоре между императором и герцогом. Около этого времени император находился в Италии, увязнув в многочисленных битвах[151]. Ибо ломбардцы все разом восстали против него, и положение государства в тех землях было сильно поколеблено, возможно, по причине раскола, который уже долгие годы имел место, и многие пытались войти в овчарню не через двери для овец, но как-то иначе[152], тревожа церковь губительным расколом. Итак, цезарь, напрасно истратив силы в ряде сражений, в сильной тревоге ушёл из этих земель и, перейдя через Альпы, прибыл в немецкие земли. Созвав князей, он рассказал им о постигших империю неудачах и призвал идти вместе с ним в итальянский поход, чтобы наказать мятежников. Он с величайшей настойчивостью пытался привлечь к этому делу и герцога Генриха; зная, что ломбардцы дрожат перед ним, он говорил, что ничего не сможет сделать против них без его участия. Но герцог, напротив, уверял, что уже состарился в многочисленных трудах и походах как итальянских, так и многих других; он заявлял, что со всей преданностью готов служить его императорскому величеству и предоставить ему золото, серебро и всё, что потребуется для сбора войска, но наотрез отказывался явиться лично. На это император ответил: «Владыка небесный возвысил тебя среди князей и более прочих наделил богатствами и почестями; на тебе держится вся сила империи, а потому справедливо, чтобы ты во имя укрепления сил всей знати принял самое деятельное участие в этом деле, дабы государство, которое начало слабеть, вновь окрепло благодаря тебе, ибо нет сомнений, что только благодаря тебе оно и держалось до сих пор. Мы хотим, чтобы ты помнил, что мы никогда и ни в чём тебе не отказывали и, будучи постоянно готовы содействовать увеличению твоих почестей, всегда были врагами твоих врагов и никому не давали им одержать над тобой верх. Опуская клятву верности, которую ты принёс императорской власти, мы желаем лишь напомнить тебе о родстве, которое связывает тебя с нами более всех прочих, чтобы ты со всей верностью пришёл нам, своему племяннику, государю и другу, на помощь в настоящей нужде и впредь располагал нашим благоволением во всём, чего бы ты ни пожелал». Но, поскольку герцог по прежнему отказывался, заявляя, что готов ко всякой службе, но не желает являться лично, император, поднявшись со своего трона, пал ему в ноги, ибо находился в чрезвычайно стеснительных обстоятельствах. А герцог, сильно встревоженный столь неслыханным делом, а именно, тем, что на земле смиренно лежит тот, перед кем склоняется весь мир, поспешно поднял его с земли, но так и не согласился с его просьбой.