Гриша долго не мог определиться с моделью своего поведения: требовать – глупо; просить – стыдно; предлагать какие-то взаимовыгодные условия – так нечего предложить. В роли просителя он представлял себя плохо, но иного выхода не было. После традиционного приветствия Гриша неуверенно начал разговор:
– Роза Израилевна, к вам с серьезным делом.
– Шо случилось, Гришенька? На вас нет лица, ой, вы такой бледный, как алюминиевая кастрюля!
– Роза Израилевна, мне нужна ваша посильная помощь в решении этого вопроса, – он протянул список.
– Шо это? – удивленно спросила заведующая, пробежав глазами по списку. – Гришенька! Откуда такой аппетит? Вас шо, выгоняют из органов?
– Не, с чего вы взяли? Спасибо Господу, у меня все хорошо.
– А впечатление такое, шо вы узнали о своем близком увольнении и решили срубить напоследок по-взрослому.
– Та не то, поверьте, мне очень надо, и не для себя, помогите мне в этом вопросе и я забуду к вам дорогу, обещаю, навсегда.
– Гришенька! Мне кажется, я вас понимаю. Я тоже сижу в маленькой лодочке и ловлю рыбку в тихой гавани. Хватает, шобы покушать и завялить на черный день. Хочется, конечно, выйти в открытое море и поохотиться на крупную рыбку, но там штормит частенько и можно утонуть. Там даже большие корабли идут порой ко дну, а про маленькие лодочки и говорить не приходится. Вы понимаете, о чём я говорю?
– Не совсем. При чем тут рыба, к чему вы клоните?
– Я хочу сказать, Гришенька, что вы хотите откусить слишком большой кусок от пирога, а это опасно – можно подавиться, лучше кусайте по чуть-чуть и жевать легче, и опасность подавиться меньше!
– Вы не поняли! Я предлагаю по-хорошему договориться, шоб всем хорошо было. Вы помогаете мне, а я стану вашей «крышей»! «Один хрен тут жрать нечего», – прикинул Самосвалов.
– Это ты не понял! – в одно мгновение Роза Израилевна резко перешла на «ты», поменяла тон и изменилась в выражении лица до сурового, – если не понимаешь аллегорий, скажу тебе прямо: нихера ты не получишь! Обнаглел совсем! А если мне надо будет, чтоб тебя уволили, поверь – уволят!
«Старая сука! Сдаст. Сдаст, как стеклотару», – стрельнуло в голове у Гриши.
– Вы думаете, то я себе на свадьбу собираю? То все не мне, то в генерала день рожденье, а такие как я обеспечивают праздник! – выпалил он на одном дыхании.
– У генерала?
– Ну да, тож не у меня!
Роза Израилевна на мгновение задумалась.
– Ладно, присылай к обеду машину. Все получишь.
Вечером того же дня, уже получив и передав товары, Самосвалова неожиданно вызвал к себе генерал. «Наверное, благодарить будет. Ого, как быстро», – размышлял Гриша. Войдя в кабинет начальника МВД области, старший лейтенант доложил о прибытии и вытянулся по стойке смирно. Здесь уже стоял с виноватым видом майор Пронь, генерал перевел взгляд на Гришу.
– Ты мне скажи, Самосвалов, ты шо, дебил? Или просто придурок, – неожиданное начало просто обескуражило Григория, – я тебя, идиота, посылал в «Центральный»? Ты какого хрена там сказал, шо ето я тебя послал? Ты знаешь, что хозяин универсама бывший прокурор, мой давнишний приятель? Он мне звонит и говорит: «Иван Сергеевич, если вам что-нибудь надо, звоните прямо мне, незачем этого ишака Самосвалова присылать!»
«Звездец», – последнее, о чем успел подумать Григорий перед протяжным тепловозным гудком, который теперь раздавался в его голове вместо мыслей.
– А я дупля не отбиваю, о чем это он. Оказывается, мой подчиненный ходит по продмагам и от моего имени людей обирает. И кто? Какая-то шавка Самосвалов! Да я тебя сгною, дубок маринованный! Шакал вонючий! Подставить хочешь? А ты, Пронь! Специально себя нулями окружил? Думаешь выглядеть умнее? В общем так! Завтра чтоб ноги его в милиции не было!
Конфликт, конечно, удалось загладить. Седовласый Пронь оценил Гришино молчание и уговорил генерала не торопиться с наказанием. Более того, в скором времени Самосвалова повысили до заместителя начальника отдела, естественно, после ухода Ивана Сергеевича на пенсию. Урок пошел на пользу, с тех пор Григорий никогда не ссылался на высокопоставленные особы в своей работе, если что, он многозначительно поднимал указательный палец вверх и, тыча им в потолок, говорил: «Это нужно не мне, это нужно туда».