Единственный источник сведений о польских богах — "История Польши" Я.Длугоша (3-я четверть 15 века), где перечисляются несколько теофорных имен, сопровождаемых соответствиями из римской мифологии: Yesza — Юпитер, Lyada — Марс, Dzydzilelya — Венера, Nya — Плутон, Dzewana — Диана, Marzyana — Церера, Pogoda — соразмерность, в частности временная (Temperies), Zywye — Жизнь (Vita). А.Брюкнер, проанализировавший эти польские названия, указал, что многое в списке Длугоша является созданием хрониста и не имеет корней в древней славянской мифологии. Таковы Lyada и Dzydzilelya, чьи имена восходят к песенным рефренам, и т. п.; другие имена принадлежат персонажам низших мифологических уровней; третьи созданы стремлением найти соответствие римскому божеству. Однако есть основания полагать, что, несмотря на многие неточности и вымысел, список Длугоша отражает мифологическую реальность. Прежде всего это относится к Nya (имя, видимо, того же корня, что и русское "навь", "смерть"), Dzewana (сравним польск. dziewa, "дева", "девственница") и особенно Marzyana, мифологическим персонажам, выступавшим в сезонных обрядах. Pogoda и Zywye также заслуживают внимания, особенно если учесть, что им не приведены римские мифологические соответствия. Ряд этих персонажей имеет достаточно надежные соответствия за пределами польской мифологической традиции. Следующие за Длугошем авторы повторяют его список, а иногда и увеличивают его за счет новых божеств, надежность имен которых, однако, невелика (например, Лель, Полель и Позвизд у Маховского, Похвист у Кромера).
Чешские (и тем более словацкие) данные об именах богов столь же разрозненны и нуждаются в критическом отношении. Есть основания считать, что в этой традиции некогда присутствовали мифологические персонажи, продолжающие образы Перуна и Велеса: сравним, с одной стороны, чешское Perun и словацкое Parom (в частности, в проклятиях, где в других традициях фигурирует имя Перуна) и, с другой стороны, упоминание демона Veles у писателя 15 века Ткадлечека в триаде "Черт — Велес — змей" или выражение "за море, к Велесу" в переводе Иисуса Сираха (1561) и другие. Hекоторые из мифологических имен, встречающиеся в глоссах к старочешскому памятнику "Mater verborum", совпадают с именами из списка Длугоша: Devana (лат. Диана), Могапа (Геката), Lada (Венера), а также Zizlila в одном из поздних источников (сравним Dzydzilelya у Длугоша). С именами Прове, Поревит у балтийских славян, вероятно, связано имя мифологического персонажа Porvata, отождествляемого с Прозерпиной. Hеплах из Опатовиц (16 век) упоминает идола Zelu (сравним Zelon более поздних источников), чье имя, возможно, связано с зеленью, с культом растительности (сравним старочешское zele, "трава"); сравним также божество Jesen (чешское jesen, "осень"), отождествляемое с Исидой. Гаек из Либочан (16 век) сообщает еще ряд мифологических имен (Klimba, Krosina, Krasatina и другие; сравним Krasopani — старочешское название мифологического существа, возможно, эпитет богини — "Прекрасная госпожа", сопоставимый с названием морской царевны и матери солнца в словацких сказках), которые считаются недостоверными или вымышленными. Тем не менее, даже столь незначительные остатки дают косвенные представления о некоторых аспектах западнославянской мифологии. Разрушение старой мифологической системы шло по нескольким направлениям: одно из них — переход мифологического персонажа с высших уровней на низшие, из круга положительных персонажей в круг отрицательных, что произошло, видимо, с таким мифологическим существом, известным по чешскому и словацкому фольклору, как Рарог, Рарах, Рарашек.