Четыре башни поднимались по угламъ этого укрѣпленнаго каменнаго четырехугольника, но нѣкоторыя изъ нихъ теперь уже совсѣмъ разрушились и исчезли. Дворецъ обращенъ теперь въ сплошныя жилища, и стѣны его пробиты нѣсколькими ярусами оконъ самой прозаической и пошлой формы, какъ любая солдатская казарма или гостинница дешеваго пошиба.
У западнаго края дворца — настоящая венеціанская Piazzetta, площадка, отлично вымощенная чуть ли не мраморными плитами и окруженная тоже настоящими венеціанскими постройками. Въ большомъ, красивомъ зданіи, когда-то занятомъ городской) думою венеціанцевъ, — съ характерною галереею изъ острыхъ арокъ внизу, съ характерными стрѣльчатыми окнами, напоминающими дворецъ дожа, помѣщается теперь гостинница для пріѣзжающихъ. Старая католическая церковь монастыря капуциновъ тоже смотритъ совсѣмъ по-итальянски. Въ монастырѣ сохранились кое-какія интересныя древности, но сколько ни хлопоталъ для насъ братъ-привратникъ, онъ никакъ не могъ отыскать ключей отъ помѣщенія, гдѣ спрятаны эти древности, очевидно никого здѣсь не интересующія. По срединѣ Piazzetta-большой, роскошный фонтанъ, среди котораго многолюдная толпа мраморныхъ тритоновъ и наядъ, верхомъ на бѣшеныхъ коняхъ, отчаянно трубитъ въ рогатыя морскія раковины, такъ что кажется — сами боги вѣтровъ вылетаютъ во всѣ стороны изъ гудящихъ трубъ этого буйнаго воинства водныхъ пучинъ… Фонтанъ подаренъ городу императоромъ Францемъ-Іосифомъ, который, впрочемъ, только обновилъ древній римскій и венеціанскій фонтанъ.
Но самая драгоцѣнная древность Діоклетіанова Аспалатума — это превосходно сохранившійся великолѣпный храмъ Юпитера, вблизи отъ его же дворца. Этотъ храмъ-ротонда, разумѣется, давно обращенъ въ каѳедральный католическій соборъ, и поэтому первоначальная архитектура его уже значительно искажена позднѣйшими приспособленіями и передѣлками. Но все существенное, однако, уцѣлѣло въ утѣшенію цѣнителей древностей.
Колоннада громадныхъ коринѳскихъ колоннъ темнаго мрамора окружаетъ темныя мраморныя стѣны ротонды, увѣнчанной благороднымъ римскимъ куполомъ. Внутри круглаго храма — опять цѣлая галерея колоннъ, обходящая двумя ярусами всю окружность его. Большинство колоннъ — подлинныя римскія. На фронтонахъ множество скульптурныхъ изображеній въ ростъ человѣка, гдѣ статуи Діаны и разныхъ божествъ, сохранившіяся отъ классическихъ временъ, перемѣшаны съ фигурами святыхъ христіанскихъ. Особый перистиль, осѣненный коринѳскими колоннами, — этимъ излюбленнымъ украшеніемъ римской архитектуры, — ведетъ къ Тевердской колокольнѣ, сильно напоминающей теперь обычныя campanilla Венеціи и въ настоящую минуту совсѣмъ застроенной лѣсами. Когда-то вся площадь передъ храмомъ Юпитера была охвачена сплошною галереею такихъ же мраморнымъ колоннадъ, которыя оканчивались на противоположномъ концѣ маленькой площади другимъ круглымъ храмомъ Зскулапа. Развалины его еще очень интересны и могутъ дать понятіе о необыкновенномъ изяществѣ и роскоши его былой архитектуры.
Вообще вся эта площадка полна остатковъ старины. Тутъ нѣсколько фасадовъ съ древними коринѳскими колоннами, съ надписями, гербами, статуями. Одинъ изъ этихъ фасадовъ принадлежитъ между прочимъ дому католическаго епископа. Сейчасъ видно, что въ прежнія времена здѣсь было самое сердце городской жизни…
Діоклетіанъ былъ далматинецъ изъ Діоклеи, когда-то славнаго римскаго города, котораго развалины мы видѣли потомъ около Подгорицы вблизи Скутарійскаго озера; родился онъ, какъ предполагаютъ, въ Салонѣ, еще болѣе богатомъ и знаменитомъ римскомъ городѣ, стоявшемъ на берегу моря всего верстахъ въ трехъ отъ Сполато. Понятно, что онъ не щадилъ средствъ на украшеніе этихъ родныхъ городовъ своихъ и наполнялъ ихъ великолѣпными храмами, театрами, дворцами.
Потомокъ раба, простой солдатъ-легіонеръ, одушевленный предсказаніемъ жреца, что онъ будетъ носить вѣнецъ императора, Діоклетіанъ дѣйствительно добился своею настойчивою волею до власти надъ всѣмъ тогдашнимъ міромъ, до божескихъ почестей, воздававшихся ему раболѣпнымъ сенатомъ Рима, но послѣ двадцатилѣтняго владычества надъ людьми почувствовалъ всю пустоту и тягость пресыщеннаго властолюбія и ушелъ назадъ, въ мирную жизнь частнаго человѣка, на цвѣтущіе берега Адріатики, навсегда отказавшись отъ сана императора, и тихо погаснулъ въ той же неизвѣстности, изъ которой онъ такъ удивительно вышелъ.