Л. Н. Рыжков на основе собственного изучения дел славистов в архивах ОГПУ считает, что весь материал убедительно показывает, что не было у «русских фашистов» никакой антисоветской деятельности, более того, эти потомственные дворяне значительно больше были морально приспособлены к советской власти, чем щедро вскормленные ею тогдашние и нынешние последыши.
Не было и никакой Российской национальной партии — дело целиком сфабриковано усилиями набивших руку на подобных делах профессионалов из СПО-ОГПУ. (Секретно-политический отдел ОГПУ, возглавляемый тогдашними руководителями Бокием и Аграновым). Это были высокого класса мастера заплечных дел. Всё от начала до конца было сочинено ими.
Фашистский заговор славяноведов отпадает сразу. Николай Николаевич Дурново достаточно четко сказал: «…не менее отрицательно относился и к фашизму, не говоря уже о той чудовищной форме, в какую он вылился в Германии». Да и о каком национал-фашизме могла идти речь, если у так называемого «вождя фашизма» Н. С. Трубецкого сущность евразийства сводилась к культурной общности монголов, турок и славян на почве единства природных условий обитания?
Не было во взглядах русских ученых никаких оснований для выводов о проповеди национальной исключительности, панславизма, не было никакого национализма, тем более шовинизма. Люди просто изучали свой язык в сравнении с другими славянскими языками, искали единый язык — источник, праязык, прародину индоевропейцев. Нельзя!!! Фашизм, расизм, шовинизм! Заговор и террористическая деятельность! Якобы… А на самом деле уничтожение самых лучших, самых умных ученых, цвет интеллигенции. Носителей лучших генов!
Может быть, расправа была, как пишет Рыжков, следствием антисемитской неприязни дворян-учёных? Нет, и этого не было. В деле H. H. Дурново есть такое признание: «Я сочувствую попыткам любой национальности самоопределиться как нации, приветствую развитие всякой национальной культуры и языка во всей их самобытности, что не мешает мне сознавать себя русским и желать успеха и самобытного развития прежде всего для русской культуры и языка»
В деле подчеркивается, что «буржуазная славистика» (термин Н. Марра) — лишь ширма для прикрытия «подпольной деятельности». Таким образом, руководители ОГПУ признавали недостаточность сочиненной ими политической платформы на почве научных трудов обвиняемых и прибегли к поиску иных мотивов.
Не проходит и версия о том, что все это делалось по прямому указанию Сталина, как об этом пишет М. В. Горбаневский. В деле славистов есть запрос, который послало ОГПУ в самые верхние этажи власти о разрешении на арест лиц академического звания с обоснованием причин такой необходимости. Если бы все это делалось по прямому указанию Сталина, в таком запросе не было бы необходимости. Следовательно, это инициатива ОГПУ. «Следует иметь в виду, — пишет Л. Н. Рыжков, — что по свидетельству очевидцев в те годы, ОГПУ (НКВД) под руководством Генриха Ягоды было яростно настроено против „великого горца“, ведь даже Осипа Мандельштама, написавшего известное стихотворение про Сталина, про темные, как черви, пальцы узурпатора, где Сталин показан в чудовищном виде, следователи в 1934 г. отпустили. Так что версия о злобных антидворянских и антиславянских помыслах Сталина не проходят».
И, наконец, 3-я версия, о которой пишет Л. Н Рыжков, версия «славянофобского заговора». В книге В. М. Алпатова и Ф. Д. Ашнина указывается, что среди арестованных «не было лиц с нерусскими фамилиями».
Даже в более позднее время инициатива конкретных дел принадлежала среднему звену НКВД. Рыжков приводит сведения из книги чудом выжившего разведчика Д. Быстролетова, в которой подробно описана роль сподвижника Г. Ягоды Б. Бермана в Белоруссии, где он уничтожил более 80-ти тысяч лучших коммунистов и цвет интеллигенции.
Искать подлинные истоки дела славистов, как считает Л. Н. Рыжков, следует в руководящем слое НКВД (Агранов, Ягода, Бокий, Фриновский, Берман и т. д.).
Как считают авторы книги «Дело славистов, 30-е годы» Ф. Д. Ашнин и В. М. Алпатов, ключевым моментом, дающим разгадку причин гибели русских славяноведов, вернее, ключевой фигурой в этом деле был генерал ОГПУ Генрих Самойлович Люшков, который в 1938 г., сбежав из СССР, где его должны были разоблачить, к японцам, предложил им, спланировал, организовал и возглавил покушение на Сталина, приурочив его к вторжению самураев. К тому же он выдал японской разведке все известные ему секреты.
Генрих Самойлович Люшков — заместитель начальника Секретно-политического отдела ОГПУ, третий по чину начальник после Агранова и Молчанова, комиссар госбезопасности 3 ранга (генеральский чин), начальник управления НКВД по Дальнему Востоку, выдал японцам всю агентурную сеть в Манчжурии. И не только выдал, но и лично пытал чекистов, удивляя своей жестокостью видавших виды японцев. Эта тема была тщательно расследована японскими журналистами. Как пишут японские журналисты, Люшков люто ненавидел народ нашей страны, это был злобный и коварный враг. «До сих пор Люшков, — пишет Л. Н. Рыжков, — фигура умолчания в наших „разоблачительных потоках дезинформации“».