В тексте Козьмы очевидны и заимствования из дружинной эпической традиции: рассказы о подвигах дружинника Тыра, преступлении серба Дурынка, смерти дружинника Вока (Волка)[175]. Сам Козьма называл свой труд «героической хроникой»[176]. К позднеплеменной устной традиции чехов, обработанной в дружинном, «феодальном» духе, относится история войны чехов с лучанами[177].
В тексте встречаются и славянские лексемы, в основном этимологии имен и названий городов — князей Пржемысла («наперед обдумывающего»), Страхкваса («страшного пира»), города Храстена («Чашин» — от слова «чаша»). Здесь можно найти и пример «малой формы фольклора» — пословицу[178].
В начальной части Хроники сконцентрированы мифологически значимые имена и топонимы. В качестве прародителя племени чехов и первопоселенца выступает «pater Boemus»; большинство современных исследователей считают, что это латинский «перевод» имени эпонимического предка племени чехов — «отец Чех»[179]. Семантика этого имени отсылает к древнеславянскому названию обработанной, вспаханной земли[180]. К древнейшему слою относится и этимология названия столицы Праги. Самый вероятный вариант истолкования связывает этот урбоним со словом «порог», чаще всего — «порог реки»[181].
Имя отца Либуше Крок исследователи сближают с польским именем Крак и связывают с обозначением «клюки», «посоха», «палки»[182]. Эта этимология остается сомнительной, хотя хорошо вписывается в контекст символики посоха как символа княжеской власти у славян (посох Пржемысла, этимология имени Кий). Гораздо более вероятно происхождение имени Крока от названия птицы — ворон[183].
Не вызывают сомнения этимологии имен трех дочерей Крока. Имя старшей сестры Кази восходит к глаголу «казнити», имя Тэтка — к обозначению старшей родственницы «тетка»[184], имя Либуше однозначно связывается с глаголом «любити»[185]. Имена двух старших сестер суть социокультурные функции — старшая связана со смертью и загробным миром, средняя покровительствует «своему» роду и семейным отношениям. Либуше же — это и обозначение покровительства любви и браку, и распространенное имя собственное. Имя Пржемысла объясняет сам хронист — «наперед обдумывающий», т.е. мудрец, провидец, предсказатель.
Семантика мужских имен (если учесть этимологическую связь имени Крака и образа ворона[186]) связана с концептом мудрости и провидческих возможностей. Мудростью отличается и Либуше, выполняющая мужские обязанности судьи племени. Именно способность предсказывать — главное исключительное качество героев и правителей. Перед нами, скорее всего, выражение архаичных представлений о мудрости как необходимом признаке «царя», отраженное и в ПВЛ при характеристике «мудрых и смысленых» полян. В эпониме Чех и образе Пржемысла отчетливо просматривается земледельческая символика.
В отличие от древнерусской и польской традиций чешские имена первых правителей принадлежат исключительно чешскому языку и практически не связаны с более ранним индоевропейским или иноязычными языковыми пластами.
Если из повествования Козьмы исключить риторические рассуждения и литературные цитаты, в нем можно выделить три предания: первое — об обретении чехами родины после скитаний, второе — о Кроке и его дочерях, третье — о женитьбе Либуше и Пржемысла. Первое и третье предания вполне самостоятельны и представляют собой законченные сюжетные линии. Рассказ о Кроке является экспозицией предания о Либуше, в которой репрезентируется её образ и рассказывается о ее происхождении. Но в основе этой экспозиции, видимо, лежит отдельное предание о Кроке и его дочерях. В пользу этой гипотезы говорит тот факт, что образ Крока идентичен образу польского Крака. Более того — это единственный достоверно известный случай, когда один персонаж фигурирует в двух славянских традициях. Это сходство оказывается еще более полным, поскольку образ польского «воеводы лехитов» Крака тоже связан с образом властной и мудрой дочери Ванды[187]. Как показал Я. Банашкевич, в Хронике Винцентия Кадлубка и Великой польской хронике отразились племенные легенды привисленских славян (см. выше). Последовательность первоправителей в польском повествовании (Лех — Крак — его дочь Ванда) совпадает с последовательностью князей в рассказе о становлении власти у чехов: Чех — Крок — его дочь Либуше. Возможно, перед нами отражение общей для западных славян традиции, согласно которой «ворон», носящий ономатопоэтическое имя Крак / Крок, был преемником предка-эпонима (или пары предков — Чеха и Леха[188]) и передал власть своей мудрой дочери.