Примечания:
1. См. подробнее: История и память, 2006.
2. Фуко, 1994. С. 385-391.
3. Этот вопрос на примере «Повести временных лет» подробно рассмотрен И.П. Ерёминым (Ерёмин, 1946. С. 42-97).
1. Композиция начальных частей ранних летописей и хроник
Композиция начальной части «Повести временных лет» неоднократно рассматривалась в историографии в связи с выяснением смысла названия этой летописи[4], комментированием поставленных летописцем вопросов, проблемой выявления её источников, идеологическими и культурными доминантами так называемого «недатированного Введения»[5].
Вводная часть по своей форме противостоит анналистическому[6], разделенному погодно основному тексту летописи. Эти части разрываются рассчетом лет и перечнем русских князей, начиная с Олега. Таким образом, все основные события Введения вынесены за рамки текущей, привязанной к временной шкале истории, находятся вне исторического времени, не имеют конкретных исторических маркеров[7]. Во Введении господствует «смешение времен», хронология явно условна и добавлена в этот раздел a posteriori. Недатированная часть ПВЛ представляет собой «экспозицию» погодного изложения, соответствующего «историческому периоду». Введение составлено из библейских цитат, византийских хроник, подражаний им (списки славянских племен), устного христианского фольклора[8] и славянских легенд[9]. В отличие от основного текста ПВЛ, где событийный ряд строится по синтагматическому принципу, во Введении господствуют парадигмальные жанры[10]: перечни (списки), отдельные легенды, цитаты.
Во Введение включены сюжеты и мотивы устных славянских преданий: летописец отобрал и привел в относительно целостном виде сюжеты «Полянских» легенд, легенд о полянах и хазарах, легенды о дулебах. Стержнем повествования стало сказание о Кие, вокруг которого были сгруппированы истории о ближайших соседях полян — хазарах и дулебах, более поздние христианские легенды, связанные с Киевом[11].
«Дулебское» сказание объясняет и этимологизирует «притъчу в Руси», т.е. русскую пословицу; другие легендарные сведения, восходящие к традиции иных славянских племен (например, упоминания прародителей радимичей и вятичей — Радима и Вятко), сокращены и включены в состав текста в виде лапидарных ремарок, представлены малыми формами фольклора или на базовом уровне этнонимии и топонимии.
Новгородская первая летопись младшего извода композиционно аналогична ПВЛ[12]: в ней также противопоставлены Введение и основной текст анналистического характера[13]. Согласно гипотезе А. А. Шахматова, предисловие к Новгородской первой летописи младшего извода является предисловием Начального свода 90-х гг. XI в., предшествовавшего ПВЛ[14]. Недавно этот тезис был оспорен В.Я. Петрухиным[15], но в целом системная аргументация Шахматова пока остается в силе — достаточные аргументы для её кардинального пересмотра до сих пор не выдвинуты[16].
В начале НПЛ обозначены исторические задачи летописи, аналогичные вопросам ПВЛ. Затем следуют «публицистическое» Введение и первая погодная статья. Во Введении упоминается Кий, представлены два его образа — охотника и перевозчика.
Первая погодная статья 6362 г. развивает краткий тезис Введения к НПЛ о дуализме и отчасти оппозиции истории двух частей будущей Руси, причем параллельное развитие двух «княжений» — Кия и Рюрика — завершается завоеванием новгородскими князьями Киева. Именно в смысле превосходства, а не хронологии, видимо, следует понимать фразу: «преже Новгородская волость, и потом Кыевская»[17]. Внутри статьи события расположены согласно относительной хронологии, как её представлял летописец: от Кия и Рюрика до рождения Святослава. Погодная разбивка этого фрагмента летописи, скорее всего, позднейшая; именно этот фрагмент ближе всего к архетипическому, не расчлененному датами тексту[18].
Начальные части ПВЛ и НПЛ строятся по сходным композиционным принципам. В обоих текстах развернуто представлен «довременной», «мифопоэтический» период, основу описания которого в ранней историографии составляла устная традиция. Затем в летописях фиксируется сюжетная «связка»: в ПВЛ — рассчет лет в сочетании с перечнем князей, в НПЛ младшего извода — первая дата, под которой собраны все древнейшие предания, известные летописцу.
Аналогичная структура характерна и для западнославянских хроник. В «Чешской хронике» Козьмы Пражского[19] за подробным описанием первого этапа сложения Чешского княжения и смерти Пржемысла следуют список чешских князей и восходящее к устной традиции повествование о войне чехов и лучан. Лишь затем появляется первая дата и начинается «историческая часть» Хроники — правление Борживоя, первого христианского государя Чехии. Принципиально отличаются от вводной части и тексты, помещенные Козьмой Пражским после списка правителей, — они посвящены военным подвигам (особенно дружинника Тыра), проникнуты дружинными героическими ценностями и отчасти позднейшей, аристократической, феодально-рыцарской идеологией.