ВЕЛИЧАВАЯ СВЕТОЗАРНОСТЬ СЛАВЯНСТВА
1. Явление русской духовности через поражение российской идеологемы
Россия в начале XX века напоминала разворошённый муравейник: что-то сломалось в устоявшемся механизме общественных взаимоотношений, а что конкретно — никто точно не мог концептуально определить. До сего времени по этому поводу идут жаркие споры специалистов, однако с уверенностью можно говорить только о признании факта глубочайшего духовного кризиса, охватившего все без исключения стороны жизни российского общества. Явным результатом морального нездоровья общественного мироустройства страны явилось всеобщее брожение умов народных масс, что в результате привело к кардинальному изменению государственных основ сложившегося веками русского образа правления.
Частные предвестники угрозы национальной катастрофы (назревание революционной ситуации) вылились в глобальный выброс неуправляемой энергии масс населения огромной страны. Этот безудержный поток энергии людской стихии деструктивные силы мирового масштаба без особых усилий обратили в ярость разрушения всего и вся. Революционная форма разгула стихии ничем не сдерживаемых низменных страстей социальных низов общества была спроектирована и осуществлена масонерией египетского обряда, то есть последователями Алистера Кроули. Члены ложи разного уровня посвящения были внедрены и во властные структуры для снижения их эффективности и развала, и в маргинальную среду российского общества для мобилизации её представителей на борьбу с существующими органами власти. Эти “внедренцы” великолепно справились с возложенными на них заданиями: государственная машина самодержавия не смогла противостоять резкой антиобщественной активизации тех слоёв населения, которые по своим природным и социальным особенностям способны были лишь на качественное выполнение работы по производству материальных ценностей, но никак не могли претендовать на управление государством или на создание новой идеологии его граждан.
Для ликвидации российской национальной элиты ради замещения её ставленниками международных наднациональных сил была задействована многократно отработанная в других странах весьма простая схема. Эта схема предусматривала использование социальной энергии людей физического труда, для чего их необходимо было вывести из привычных сословных рамок, нарушив при этом систему государственных противовесов и общественного порядка. Эти люди, объединённые в безликую толпу, отупляющую сознание человека, отдаются на потребу инстинкту грабежа и насилия. Им различными способами внушается мечта о лёгкой жизни в будущем, когда не нужно будет гнуть спину на работе, и можно будет нежиться в комфорте, наслаждаясь материальным избытком по примеру высших кругов общества. Ради такой перспективы умело составленные в алчные толпы люди простого труда под водительством маргинальных элементов, прошедших всестороннюю подготовку в тайных центрах масонерии (их называли “профессиональными революционерами”), беснуются по полной программе, разрушая старый мир, чтобы на его костях построить новый, в котором, “кто был ничем, тот станет всем”. Вся эта “пляска на костях” в научной литературе описывается как судьбоносное явление под названием “революция”.
Естественно, после замены национальной элиты на наймитов мировой закулисы революционная взвинченность масс становится уже никому не нужной. Толпы статистов, то есть движущие силы революции, после выполнения поставленной перед ними задачи по разрушению старой системы новая власть усмиряет, как правило, через обильное кровопускание, тюрьмы и концлагеря. В сознание выживших в такой нечеловеческой мясорубке внедряется идеологический штамп: “Революция вынуждена убивать собственных детей во имя высших идеалов своей перманентности”.
Неотъемлемой чертой применённой к России схемы уничтожения традиционного общества являлось создание в высших властных кругах атмосферы некритичности и легкомысленного отношения к возможной опасности выступления народных масс: в сознании элиты эти слои никогда не рассматривались как способные на организованные выступления по переустройству общества. Допускалось только предположение о маловероятной возможности стихийного бунта (по примеру восстаний под предводительством Емельяна Пугачёва или Степана Разина). Поэтому произошедшие события, начиная с отречения от престола самодержца и заканчивая октябрьским мятежом, которые повлекли за собой изменение государственного строя и традиционного образа жизни, для российских интеллектуалов явились громом среди ясного неба. Именно поэтому, в воспоминаниях участников событий так много странных намёков на оцепенение и растерянность властных структур, а также на полное отсутствие какого-либо сопротивления революционным толпам люмпен-пролетариата, маргиналам, дезертирам, уголовникам, зевакам и т. п. Правители России были мастерски переиграны на идеологическом фронте вненациональными силами, которые, конечно же, управляли всеми “революционными” событиями в России.
Если бы интеллектуальная элита не попалась в идеологическую ловушку на дезинформации о темноте и никчемности народных масс в деле государственного строительства, она, наверняка, смогла бы просчитать наднациональную составляющую в развитии рабочего движения. Тогда события приняли бы совсем другой оборот. К несчастью, и церковь была парализована, поскольку естественный консерватизм не позволил её иерархам вовремя оценить всю гибельность развития умонастроений паствы, переставшей ходить в храмы на исповедь и причастие.
В действительности же происходило нечто странное и ирреальное. У граждан Великой России в результате полуторавековой подспудной нигилистической работы, начало которой восходит к деятельности “декабристов”, были отняты или искажены до неузнаваемости духовно-нравственные идеалы традиционного мировоззрения. Духовное обнищание наиболее социально активных слоёв населения страны привело к тому, что вполне нормальные в умственном отношении люди под влиянием стимуляции скрытых хватательных инстинктов легко впадали в состояние озверения, в котором без зазрения совести спокойно могли убивать, грабить, насиловать, издеваться над себе подобными. Пожалуй, наиболее точный вердикт происходящим в обществе явлениям вынес Ф.М. Достоевский в своем романе “Бесы”. Достоверность диагноза характера грядущих катаклизмов подтверждается той волной истошной ненависти, которая сразу же захлестнула писателя по выходе в свет его произведения (как известно, роман оказался на длительное время в полосе забвения).
Угроза гибели российской цивилизации, поражённой бациллой бездуховности, мало у кого из патриотически мыслящих людей не вызывала серьёзных опасений. Здоровые силы общества вели непрестанные подвижнические поиски способов спасения многовековых жизненных устоев народов России: духовные твердыни славянского мироустройства, стяжавшиеся неимоверными усилиями пращуров, не должны были быть бездарно распылены в ничто по наущению “врага рода человеческого”.
Мысли патриотов России естественным образом устремились, прежде всего, к столпу духовности общества — к церкви. Не вдаваясь в излишние для современного исторического момента рассуждения и изыски, можно констатировать лишь одно — церковь не смогла предотвратить кризис духовности, разразившийся с особой силой годы Первой мировой войны. Церковь, материальное процветание которой было очевидно и с особой помпой демонстративно выставлялось напоказ, оказалась бессильной и перед лицом грянувшей социальной бури, хаос которой поглотил и саму церковь с её претензией на монопольность духовного водительства народов государства Российского, и всех тех, кто слепо верил в священство и его способность отвратить православную империю от порога самоуничтожения.
Мудрецы утверждают, что потеря духовного авторитета российского священства, послужившая причиной её бессилия и деморализации перед лицом кризисных обстоятельств, произошла ещё в период внутрицерковных гонений на “нестяжателей”, являвших собой преемственность духовного подвига Сергия Радонежского. Закабалённость материальным (церковная собственность) не позволила официальной церкви осмыслить сложившиеся тенденции общественного развития России с позиции традиционной русской духовности, принять на себя ответственность за судьбу страны и повести за собой её граждан к их полному нравственному выздоровлению. В подтверждение этого служит факт того, что в начале XX века число “истинно верующих” среди населения России обвально сократилось. При этом численность “формально верующих” оставалась высокой на радость церковным финансистам: состоятельные прихожане щедро жертвовали на нужды церкви, пытаясь тем самым откупиться от своих грехов.