– Федор Викентьевич – гендиректор Тушинского рынка, – пояснил для Вячеслава Ивановича «колобокпотерпевший». – Ему и «Золотого журавля» присудили, за развитие ресторанного бизнеса и предприятий общественного питания. Так он не дурак, не таскает своего журавля повсюду, как я свои часы.
– А что, дорогие?
– Да во всех смыслах! На аукционе «Сотбис» за них стартовую цену пятьдесят тысяч долларов предлагают. А у меня часы за шестьдесят восьмым номером... были... Так что сам понимаешь...
– Да-а, это вещь, – протянул Денис. – А за поясом петрушка зачем?
– Заначка, я ей водку закусываю.
Слово «заначка» резануло Дениса по ушам. Мужик-крохобор заныкивает петрушку от друзей, чтоб, значит, всю не съели, и носит часы за пятьдесят тысяч баксов.
– А он у нас хозяйственник прижимистый, – усмехнулся «колобок второй». – Все же странно получается. Пока мужики в парную ходили, я здесь огурчики-помидорчики резал и отсюда никуда не отлучался. Выходит, что, пока Василий Николаевич парился, я его часы?.. Или действительно они у банщика? Не знаю даже, что и думать. Я ведь не брал! Или, может, обыск устроим?
– А от жены вы заначку куда прятали? – спросил Денис потерпевшего, и от этого вопроса розовое лицо «колобка» мгновенно стало малиновым.
– Какую еще заначку! У нее своя кредитная карточка!
– Значит, от бывшей супруги никаких заначек раньше не делали? И ничего от нее не прятали?
– Прямо допрос какой-то, – смутился «колобок».
– Никаких допросов, я же вам помочь хочу.
– Так найди часы!
– А я что делаю? Еще раз: от бывшей жены что-нибудь когда-нибудь прятали?
– Вообще-то она мне курить не разрешала, мне врачи запретили, так я сигареты заначивал...
– А куда прятали?
– Куда-куда, в носок, куда же еще. Эта стерва мне дома курить не позволяла и обыскивала даже, когда приходил домой, чтоб я с работы сигареты не принес.
Трое друзей «колобка» разом рассмеялись, а Денис, точно зверь, почуявший добычу, ринулся к открытому шкафу, где стояли туфли, из которых торчали носки.
– Туфли ваши?
– Мои.
Денис вытащил один носок – пусто, другой – и, к счастью, интуиция не подвела! Второй носок оказался очень тяжелым, Денис сунул в него руку и вытянул из носка золотые часы.
Что тут началось: трое друзей «колобка» разом вскочили, наперебой посыпались вопли радости и крики осуждения.
– Они!
– Ну ты мудак, Василий Николаевич!
– И как я мог забыть?!
– Ты ж, признайся, на меня думал!
– Да ни на кого я не думал!
– Ну, праздник продолжается!
– Это мы сейчас обмоем!
– Дай поближе посмотреть!
Все находящиеся в кабинете, включая Вячеслава Ивановича и Дениса, собрались в кружок, рассматривая находку и осторожно передавая ее из рук в руки.
– Кремлевские...
– Видите, подпись президента, – провел ногтем по циферблату «колобок».
Действительно, когда тяжелые золотые часы дошли до Дениса, он смог различить маленькую черную подпись из пяти букв. Часы были увесистыми, с золотым гербом, поблескивавшим крупными и совсем крошечными бриллиантиками, а золотая головка для завода один в один походила на купол храма Христа Спасителя.
– Подарок президента, – не хухры-мухры, золотые часы с автографом, – быстро пояснял чуть подпрыгивающий от радости «колобок», – или, как было написано на футляре, «Наградной хронограф Президента России». А в благодарственном письме за собственноручной подписью написано: «За большой вклад в становление российской экономики, самоотдачу при исполнении заданий правительства, за успехи на благо Отечества».
– Ну ты, Василий Николаевич, странный, если не сказать точнее, подарок президента в носки прячешь!
– Чуть настроение всем не испортил!
– Это, видать, по привычке. А у вас и правда глаз это, ну как там?.. Натуральный сыщик, короче! Огромное вам... Конечно, потом сами бы нашлись, но чем раньше, тем лучше... Сколько я должен?
– Да не надо мне ничего, – засмеялся Денис, – вы, главное, отдыхайте хорошо, а мы пойдем. И я ничего не возьму! – Денис почти выбежал из кабинета.
– Нет-нет, вот вы передайте ему, – и «колобок» быстро сунул стодолларовую бумажку в руку Вячеслава Ивановича.
Вернувшийся в свой кабинет победителем, Денис разлил водку по рюмкам и, не дожидаясь, пока вернется дядя, вынужденный слушать слова благодарности, опрокинул рюмку, потом снова ее наполнил.
– Держи, раз заработал, – сказал Вячеслав Иванович, когда вернулся и протянул зеленую бумажку, – за телефон в офисе заплатишь.
Денис нехотя взял купюру:
– Ну что я за человек, я и правда от денег часто отказываюсь. Ну да, будем исправляться. Выпьем за победу?!
– За «Глорию». Пусть живет и процветает, – Вячеслав Иванович взял протянутую ему рюмку и чокнулся с племянником. Оба выпили. – Пора, кажется, начать закусывать.
– Ага, я только сейчас разок окунусь в бассейне, а то мозги так напрягал, что весь вспотел. Секунд за тридцать вроде нашел, неплохо?
– Терпимо. Ну, раз нашел, то, как и договаривались, с меня причитается... Одно международное дельце хочу тебе подкинуть. Заказчик уже едет.
– Прямо сюда? – засмеялся Денис.
– А чем здесь плохо? По-моему, роскошный банный дворец для переговоров.
– Подожди, не рассказывай. Я охлажусь, не то вообще сгорю от радости, – и Денис выбежал из кабинета.
Он быстро забрался по ступенькам и прыгнул в ледяную купель, уйдя под воду с головой. Потом рыбкой прыгнул в теплый бассейн и скоро почувствовал себя бодрым, спокойным, уверенным, готовым к новым подвигам.
Возвратившись в кабинет, Денис застал в нем Тимура.
– И я могу пропустить? – как-то неуверенно спрашивал Тимур Вячеслава Ивановича.
– Конечно.
– Но как?..
– Молча. Кабинет трехместный, одного как раз и не хватает, – ответил Грязнов-старший. – Пусть переоденется. Дай человеку халат, шляпу...
– Все понял, – улыбнулся Тимур и исчез.
– Заказчик?
– Он самый.
– А что было бы, если б я не нашел часы?
– Тогда бы кранты. Я ведь серьезно уже хотел прекратить твою малополезную деятельность, да Турецкий меня отловил, когда я в Сандуны собирался, и уговорил дать тебе и ребятам одно хитрое дельце. Так что его благодари.
6
Соединенные Штаты. Тюрьма Южный Централ. 1999 год.
Гриша Грингольц с остервенением кидал грязные голубые рубашки в ящик с бельем.
«Полтора года в этой чертовой тюрьме и полтора года копаюсь в грязных шмотках. Хорошенькое воплощение американской мечты».
Грингольц с ненавистью швырнул последнюю робу, погрузил ящик на тележку и покатил ее в подвал. Там располагалась прачечная, в которой нелегким трудом искупали свою вину товарищи по несчастью. Ровно сто пятьдесят восемь ступенек вниз по железной лестнице, толкая перед собой эту дурацкую бандуру, груженную тюремной одеждой, которая впитала в себя пот, кровь, сперму, грязь и запах сотен и сотен заключенных. Довольно мерзкая работенка, но не самая плохая, некоторые вообще сортиры драют.
Впрочем, американская тюрьма временами напоминала Грише пионерский лагерь (это при условии, что ведешь себя хорошо и не споришь с угрюмыми и безмолвными легавыми, в противном случае зверства тюремных охранников, показанные в американских боевиках, могли показаться невинными играми мальчиковподростков). А так и еда вполне сносная, выпускают гулять и даже кино иногда показывают. Спортом, опять же, заниматься можно. Правда, эти бестолковые янки играли здесь только в баскетбол. Гриша пытался сколотить футбольную команду, но желающих было маловато, да и те все время путались в правилах. Так что благое начинание загнулось на корню, и спортивная жизнь Гриши закончилась: в баскетбол Грингольц не играл, его ста шестидесяти сантиметров было явно недостаточно, тем более если учесть, что самый низкорослый из команды был негр Билл, которому до двух метров не хватало каких-то трех дюймов.