Эпафродит удалился в спальню.
В смарагдовом светильнике мерцал крохотный огонек, едва освещавший комнату. Торговец прилег на дорогую персидскую софу, положил руки под голову и задумался.
Вся его жизнь — сухие цифры. Даже ипподром не волновал его, он глядел на состязания колесниц и рассчитывал ставки. До поздней ночи играл он на форуме Феодосия, хотя не был страстным игроком, а всего лишь хладнокровным торговцем. И сейчас, когда седина покрыла его голову, ноги его оказались стянутыми путами бурных человеческих страстей. Он презрительно усмехнулся. В сердце не было тревоги. Он готов был к драме, которой предстояло разыграться на закате его жизни. Прикрыв веки, он ожидал Мельхиора.
Вскоре тот возвратился и сообщил, что челны вышли в море.
Эпафродит встал и подошел к окну. Ночь была ясной, и он без труда различил три темных пятна, тихо скользивших по мирной Пропонтиде. Он прислонился к оконной раме и стал ждать. Он слышал крик Ирины, всплески, удары, видел, как обратился в бегство вражеский челн.
Спокойствия как не бывало. Словно участвуя в сражении, он рассекал рукой воздух, высовывался в окно, на губах его застыл вопль: «Бейте, громите негодяев! Держись, Исток! Спасай Ирину!»
Когда челны, победив, повернули к его вилле, он ощутил в душе безмерную радость. Он понял, что одолел даже Феодору, что ловко отразил пущенную стрелу. Силы молодости пробудились в нем. Сбросив с плеч груз лет, он торопливо пошел из комнаты в перистиль и оттуда в сад в одной лишь легкой тунике. Никакие блага в мире в последние годы не могли выманить его в полночный час на холодный воздух без теплой шерстяной хламиды. Сегодня ночью кровь кипела в его жилах.
В одиночестве, без рабов и слуг, спешил он к жилищу Истока. У дверей стоял Нумида. Увидев Эпафродита, он повалился на колени и стал целовать его сандалии.
— О всемогущий, Исток — герой! Разбойники хотели отнять у него девушку! Но ничего не вышло! Потому что велик Исток! Он отправил негодяев на морское дно!
Не обращая на него внимания, Эпафродит тихо открыл дверь. На него пахнуло ароматом цветов и нарда. Веселый огонек танцевал в серебряном светильнике. На софе полулежала белая как полотно Ирина, правой рукой она обнимала Истока, голова ее покоилась на его груди.
В ногах стояла на коленях рыдающая Кирила.
Увидев Ирину, торговец онемел. Его глаза, привыкшие только к цифрам, впервые широко раскрылись под небом Эллады и вобрали в себя глубокое понимание красоты классической эпохи. Он слышал рассказы о дивной красоте Ирины, видел ее мимоходом на ипподроме и во дворце, когда сопровождал Истока к Феодоре. Но она не интересовала его, и он не обратил на нее внимания. Сегодня же, увидев ее под мягким виссоном[105] в свете багрового пламени возлежащей среди цветов, словно белая лилия, что высится в саду над всеми цветами, он понял: нет резца, который смог бы передать красоту этих линий, и нет мрамора, который отдал бы свое белоснежное тело, чтобы воплотить это существо.
Несколько мгновений он стоял, незамеченный, у двери. Ирина открыла глаза и пересохшими губами попросила воды. Исток потянулся к окованной серебром раковине. Кирила подняла сосуд и налила в нее студеной воды. Только тогда Исток заметил Эпафродита. Ирина тоже увидела его и с испугом глядела на незнакомого пришельца.
— Мир вам, светлейшая госпожа! Хвала Христу, что вас удалось спасти от гибели.
— Это мой добрейший господин Эпафродит! Это он дал мне рабов, чтоб они оберегали тебя. Не бойся, Ирина! — объяснил Исток девушке.
— Хвала Христу, хвала тебе, господин! Я расскажу императрице о разбойниках. Она наградит тебя, Эпафродит, и палатинская гвардия будет охранять берег.
Ирина выпила воды и, придя в себя, поднялась на софе. Исток и Эпафродит переглянулись, без слов поняв друг друга. Бедняжка и не подозревала, кто совершил нападение.
— Светлейшая госпожа, вы сказали правду. В Константинополе честные люди не чувствуют себя в безопасности, и надо в самом деле усилить охрану. Хвала Христу, что вы не пострадали.
— Я ужасно испугалась. Но теперь мне легче. Как мне вернуться назад во дворец? Я тороплюсь.
— Разрешите мне переговорить с Истоком.
Мужчины вышли из комнаты.
— Небесной красоты твоя Ирина, Исток! Художники Акрокоринфа изумились бы ей. — Старик воспламенился, а лицо Истока вспыхнуло от радости, когда он услышал похвалу своей любимой.
— Она словно ласточка, господин, голубка в темном лесу!
— Ангел среди демонов! Она и не подозревает, что сегодня произошло! Ей нужно бежать из змеиного гнезда, где властвует змея-царица!