В древнерусских былинах слово оберег могло обозначать оружие, орудие защиты, в частности палицу, как в былине об Илье Муромце: «У Ильи был оберег полтора пуда, / Полтора пуда был с четвертью» [СРНГ 22, с. 32]. Ср. также óберег — «гарнизон, охрана» [Даль 2, с. 579]. Слово оберег служит также для обозначения осторожной манеры поведения, стиля жизни: «Мужик разумный, живет с обережью, и дети умные, тоже оберег держут» (сарат. [СРНГ 22, с. 33]).
Следует заметить, что в русских народных говорах слово оберег употребляется и по отношению к чисто прагматическим средствам профилактики: «Женщины разошлись по домам за бутылочками [с карболкой и сулемой при холерной эпидемии] для оберегу» (арх. [СРНГ 22, с. 33]), что свидетельствует об отсутствии в традиции границы между магическими и прагматическими средствами защиты и восприятии магической и ритуальной практики в чисто прагматическом ключе.
В других славянских языках, видимо, нет определенного термина для этого класса текстов. В украинских исследованиях, несомненно {14} под влиянием русской традиции, встречается термин оберег (ср.: [Щербаківський 1991, с. 547]). В трудах белорусских ученых используется слово апатрапей [Нікольскі 1933], а для вербальных оберегов — сочетание засцерегальныя вусныя замовы [Замовы 1992, с. 9]. Собственно белорусское народное название ахоўная [замова] зафиксировано один раз (зап. Е. Романова, Городоцкий пов. [Замовы 1992, с. 51]). У белорусов существует близкое по значению к оберегу слово прúмхи — комплекс магических предписаний для сохранения здоровья и благополучия, которые А. Сержпутовский сравнивает с «правилами гигиены» [Сержпутовский 1907, с. 33]. Сербский исследователь Т. Джорджевич комплекс мер, предохраняющих от сглаза, называл словом заштита [Ђорђевић 1938]. Собственно народное сербское хамајлија имеет узкое употребление, обозначая только обереги-амулеты.
Исследования в русле этнолингвистического направления, имеющие объектом своего изучения различные фрагменты славянской народной культуры, давно занимают значительное место в отечественной славистике. Среди предшественников этого направления можно назвать А.Н. Веселовского и Д.К. Зеленина. Во второй половине XX в. этнолингвистические методы изучения славянской традиционной культуры и ее языка разрабатывались в трудах П.Г. Богатырева, Н.И. и С.М. Толстых, Л.Н. Виноградовой, С.Е. Никитиной и других. Практические результаты исследований отражены в этнолингвистическом словаре «Славянские древности» [Т. 1. М., 1995; Т. 2. М., 1999]. Среди зарубежных работ следует назвать ряд исследований польских ученых и, прежде всего, «Słownik stereotypów i symboli ludowych» под редакцией проф. Е. Бартминьского, а также исследования Я. Адамовского, С. Небжеговской, Ф. Чижевского и др. Необходимо также упомянуть исследования болгарских ученых И. Георгиевой, Ф. Бадалановой, сербского ученого Л. Раденковича, чьи работы значительно углубляют наше представление о народной культуре. В работах этих и других ученых прямо или косвенно затрагивались и проблемы оберега.