IV. 75. Vuinidi iusso Samone forteter seuerint[233]. «Виниды по приказу Само сильно неистовствовали»[234].
Deinceps Austrasiae eorum studio limetem et regnum Francorum contra Vuinedus utiliter definsasse nuscuntur[235]. «В дальнейшем австразийцы с усердием и доблестью защищали границу королевства франков от винидов»[236].
IV. 77. Radulfus dux... instetuit pluris uecibus cum exercito Vuinedorum[237]. «Герцог Радульф… много раз сражался с войском винидов»[238].
IV. 87. Radulfus. amicicias cum Vuinidis firmans[239]. «Радульф. утвердив дружбу с винидами»[240].
В целом этноним «виниды» (23 раза) употребляется в «Хронике» чаще, чем «славяне» (15 раз), он привычнее Фредегару. В главах 72, 74, 75, 77, 87 использован только этникон «виниды»; в 58 главе, напротив, употреблено только имя «славяне». Характерно, что во всех названных главах сообщения о славянах предельно кратки и обозначающие их этнонимы встречаются лишь один-два раза. В главах 48 и 68, в которых содержится основной массив сведений о славянах, имена «виниды» и «славяне» идут вперемешку и полностью взаимозаменяемы, причём порой в рамках одной и той же фразы, что ясно говорит о том, что Фредегар употреблял их как синонимы и никакой семантической разницы между ними не видел.
«Виниды» — общегерманский (в т. ч. и франкский) экзоэтноним для обозначения совокупности славяноязычных народов[241], «славяне» — самоназвание их части. Сравним две формулы в «Хронике Фредегара»: Sclauos coinomento Vuinedos («славяне, прозываемые винидами») и Auaris coinomento Chunis («авары, прозываемые гуннами». На всём пространстве «Хроники Фредегара» имя «гунны» неоднократно применяется к аварам[242]). В обоих случаях используется самоназвание, которое поясняется через принятый у франков для обозначения соответствующего народа экзоэтноним. Полную аналогию такого словоупотребления находим в написанном в 790 г. седьмом письме учёного клирика англосаксонского происхождения Алкуина (ок. 730–804): Sclavos, quos nos Vionudos dicimus («Славяне, которых мы называем вионудами»); Avari, quos nos Hunos dicimus («Авары, которых мы называем гуннами»)[243].
«Хроника Фредегара», «Деяния Дагоберта I» и «Обращение баварцев и карантанцев» называют следующие ориентиры для определения общих границ возглавляемого Само славянского протогосударственного объединения: Аварский каганат, над которым Само одержал победу[244]; государство франков, с которым Само успешно воевал[245]; Австразию, бывшую базой для мобилизации франкских войск, направленных против Само, а также бывшую жертвой набегов славян[246]; земли лангобардов, в союзе с франками выступивших против Само[247] — видимо, лангобарды соседствовали со славянами в районе Фриули; владения алеманнов, по приказу Дагоберта напавших на земли Само[248]; Тюрингию, на которую совершали успешные набеги дружины Само[249]; земли саксов, обещавших охранять границы франкского государства от набегов славян[250]; земли лужицких сербов, князь которых Дерван признал себя вассалом Само[251]; Карантанию, которая находилась под властью Само[252].
Хотя, как было сказано выше, отожествление «княжества» Само с Карантанией в «Обращении баварцев и карантанцев», скорее всего, является искусственным, тем не менее, вхождение данной территории, с тем или иным статусом, в состав обширного объединения славиний, возглавляемого Само, выглядит весьма вероятным в свете сообщения Фредегара об участии лангобардов в войне Дагоберта I с Само, и признано большинством исследователей[253]. Видимо, в «Хронике Фредегара» Карантания фигурирует под именем расположенной рядом с Баварией «марки винидов» (marca Vinedorum[254]).
Сопоставление всех перечисленных географических объектов указывает на то, что полития Само, в её широком понимании (т. е. не в смысле её центра, а в значении всех славянских «племён», вошедших на тех или иных условиях, в её состав), находилась на территориях позднейших Чехии, Великой Моравии и Карантании, территория которой у Павла Диакона (725/730 — ок. 799) фигурирует как provincia Sclaborum[255].
Следовательно, «государство» Само находилось где-то в пределах среднедунайской Славянской земли ПВЛ, а возглавляемую им «державу» в широком её значении, видимо, надо рассматривать в качестве социально-политического предшественника Великой Моравии, также, возможно, Карантании, а затем Древнечешского государства. Данный регион был одним из важнейших очагов раннесредневекового славянского политогенеза с несколькими сильным центрами политической интеграции, разные из которых в разное время выходили на первый план.
241
Он в форме
253
с различиями в конкретной интерпретации см.: Grafenauer 1950: 154–162; Lowmianski 1963–1985. IV: 239–242; Avenarius 1974: 137, 164, 251; Авенариус 1987: 67; Ронин 1995: 378.
254
Fred. IV. 72. О тождественности «марки винидов» и Карантании см.: Kos 1929: 251–256; Lowmianski 1963–1985. IV: 242–243; Ронин 1995: 395.