И вот, только-только собрались за столом весёлые гости (почитай, вся деревня на свадьбу дружно пришла), как вдруг ощетинился, зарычал Корноухий:
— Беда, хозяин! Беда!
Вскочил дедушка, ткнул суковатой палкой в небеса:
— Летит, растудыть его тридцать три раза! Летит нечисть поганая!
Подхватились гости, задрали головы кверху… И правда загудело-заревело вдали, наметилась между облаками зловещая чёрная точка. Увидело, знать, страшилище новенькие избы, почуяло ладную жизнь — и, как у нечисти водится, позарилось людское счастье нарушить.
Стиснул Ванечка старинный кинжал, вскрикнул гортанно… Да против Змея много ли проку и от храбрости его, и от кинжала?
— Без паники! — скомандовал дедушка, и на груди ладным звоном откликнулись ордена, ради свадьбы надетые. — Меня слушай, ребята! Живо тащите сюда заветный пузырь! Как скажу — быстро в Печку швыряйте и заслонку крепче держите!..
Сказано — сделано. Бегом принесли прозрачную скляницу, вынули пробку…
«Что-то будет! — поняла Печка. И собрала воедино весь жар, а жар, надо молвить, о ту пору стоял в ней знатный. — Не дадимся Змею проклятому! Один дом я через него потеряла, второй — рассыплюсь, а отстою!»
С воем падал Змей на деревню. Разевал страшную пасть, вбирал воздух, готовился выпустить огненную струю…
— Пли!!! — закричал дедушка. — То есть кидай!!!
Кинул Ванечка в горячую топку заветный пузырь.
Хорошо кинул. Так и брызнули по раскалённому поду маленькие осколки.
Гоблин могучими лапами заслонку к устью прижал…
И миг спустя Печка почувствовала, как растёт, надувается внутри неё невыносимо яростный огненный шар.
— ВВВУXXX! — выдохнула она сквозь трубу.
Трёхсаженный столб пламени — прямо Змеищу лютому в раскрытую пасть.
Втянув Змей вместе с воздухом калёный Печечкин гнев…
И взорвался. Знать, своя огненная сила уже в самой глотке была, всё вместе и полыхнуло.
— Сдетонировал, — погладил бороду дедушка. — Учись, молодёжь!
Осыпался Змей Горыныч чёрной копотью на деревню и на поля… На древний дуб, горевавший над пепелищем… Прошумел летний дождик и смыл нечистую копоть. И зазеленели на дубе молоденькие листочки, а пепелище в одночасье процвело незабудками, вставшими на холмиках прежних печей…
С тех пор, сказывают, деревня у речки живёт спокойно и счастливо. Детей растит, землю пашет, оттого на столах и щи с пирогами не переводятся. И Ванечка с Машенькой живы-здоровы… Что не жить, если избы своими руками слажены, а в избах Печки не гаснут?
Вадим Калашов
ПРОКЛЯТИЕ
Он всю жизнь имел дело с деньгами, но никогда не видел столько золота. Он сказал бы: «Глазам своим не верю», если бы одна его глазница не была пустой, как мошна пьяницы. Что и говорить, сейчас он был счастлив, по-настоящему счастлив.
Карта старого Филиппа не обманула, и Феодор Корий Гинсавр, он же Феодор Кинтарийский, он же Феодор Отважный, он же Кривой Купец, он же Кинтарийский Циклоп, в одночасье обрёл небывалое богатство, хотя и раньше был не бедным человеком.
Он стоял на палубе корабля, пил роскошное вино, по обычаю предков разбавив его родниковой водой, и наблюдал, как гребцы, превратившиеся на время в носильщиков, подобно муравьям, снуют между пещерой и трюмом второго судна, перенося на крепких спинах тяжёлые сундуки с золотыми монетами. Глупец сейчас бы топтался возле пещеры и следил, чтобы ни одна монетка не пропала. Феодор Кинтарийский не таков. Богатство Кривого Купца оттого и не уставало расти, что, гоняясь за ним, он никогда не терял разума. Ну сколько может утаить полуголый носильщик от хозяина?.. Три, может быть, четыре монеты. Если кто-то решится так поступить, то с Феодора Гинсавра не убудет, и это не повод оскорблять недоверием тех, чьё сердце преданно, а помыслы чисты.
Многие его друзья из партии прасинов, такие же, как он, купцы, так не думают. Они презирают гребцов и матросов, относятся к ним как к рабам, словно Мессия девять веков назад не говорил, что рабы — мы все, перед лицом одного Всемогущего Господа.
Они другие, не такие, как он, хотя и носят того же цвета накидку, болеют на ипподроме за тех же возниц и занимаются тем же делом. Не раз и не два корабли Кинтарийского Циклопа ходили в дальний поход парус к парусу с их кораблями. Не раз и не два веслом к веслу пытались оторваться от грозных пиратов, а когда это не получалось, палуба к палубе принимали жестокий бой. Каждый такой поход завершался доброй пирушкой в хорошей таверне, пожертвованиями во славу Мессии и высокими ставками на ипподроме. И здесь они снова были вместе.