— За ваше счастье, радость моя! За вечное, непреходящее счастье!
Глаза его сразу поплыли. Наверно, винище было постоянным обитателем этой каморки…
Наденька грустно улыбнулась. Вот и князь все эти лета приходил к ней, всякий раз опившись медовухой. Правда, бывало это редко — в день рождения и смерти их первенца. Первенца и последыша враз — так уж случилось… Сидел князь перед нею, смотрел влюбленными очами. И плакал. Бормотал, оправдываясь:
— Я ведь не виноват, люба моя… Таковы наши законы… Всякий великородный должен продолжать свой род… Если княгиня бесплодна, вон ее из дома… Вестимо, мог бы и пойти супротив общества… Не осмелился… За то и наказан…
Вторая княгиня тоже иногда заглядывала. Но эта не оправдывалась, глядела волчицей облезлою. Впрочем, она-то ни в чем не виновата — так уж судьба положила…
Ясной выпил второй стакан, теперь уже не закусывая. Токмо с шумом понюхал хлебную корочку да утер сучковатой дланью седые усы. А какие персты у него были полвека назад! Словно музыкантовы…
— Ради Таланта я отказался от любви к вам. Любовь к женщине и Талант несовместимы, говорили мне. Так решили боги, говорили мне, и не нам оспаривать их решение. — Он обхватил голову руками и застонал. — Вот я и не стал оспаривать решение богов. И Талант у меня остался. Но все остальное исчезло.
Наденька вспомнила их встречу, через два месяца после развода. Эти месяцы она постаралась забыть в первую очередь. А потом пришлось выгнать из памяти и встречу с Ясноем.
Она пришла к нему, помня тот его взгляд, восхищенные глаза влюбленного насмерть парня. Но теперь эти глаза были совсем другими. Нет, в самой глубине их что-то еще горело — ей ли не увидеть! — однако ныне это что-то скорее напоминало подернутые пеплом угольки. Потому что человек с теми глазами не мог сказать ей: «Вы в своем ли уме, сударыня!.. Зачем вы явились сюда? Если я буду с вами, волшебные силы покинут меня! Нет, между нами не может быть ничего! Я муж-волшебник, а вы…» Как он был безмилостив!
Она лепетала в ответ беспросветную чушь, а он послушал-послушал, выпрямился гордо и молча указал ей на дверь. Князь Лопух — и тот нашел при расставании с бывшей женой пару любезностей! Как в предвенчальные дни… А здесь был жестокий, забывший свои же слова, абсолютно чужой человек. Все эти чародеи сломали его…
Наденька всхлипнула от былого унижения, которое испытала тогда от этого трясущегося старика. Впрочем, тогда он не был стариком. Да и она уже была другая. Не княжеская невеста — разведенка безмужняя… А в тот день она перестала быть и его, как ей мнилось, суженой.
Движение возле ящика украло воспоминания. Ясной, качнувшись, встал, приблизился.
— Я всегда интересовался вашей судьбой, — сказал он неожиданно твердым голосом. — Я знал, что вы принялись торговать своим телом, и осуждал вас. И только недавно задумался, сумел понять случившееся с вами. И с собой… — Он вернулся за ящик, вновь плеснул вина в стакан. С шумом выглотал. — Не то все было! Для чего я корпел над этими заклинаниями?.. Волшебник безмозглый! Сдохну — и вспомнить некому! Только вы вот и остались… — Он глянул на нее мутными глазами, опустил голову.
«Зачем я ему? — подумала вдруг Наденька. — Пожаловаться на несчастную судьбу?.. Так ведь сам выбрал эту дорогу…»
И вдруг поняла — да, именно для этого. Потому что бывают в жизни моменты, когда очень хочется пожаловаться, все равно кому. Пусть даже совершенно постороннему человеку. А ведь она ему совсем не посторонняя…
— Кой толк в том, что я подавал когда-то большие надежды? — продолжал Ясной. — Если бы вернуться в былое!.. — Он горестно вздохнул и опрокинул еще стакан. — Я вел бы себя совсем иначе. Мы бы прожили вместе, долго и счастливо. У нас родились бы дети. Как можно было променять детей на заклинания? — Он стиснул руки так, что хрустнули персты. — Все пыжился, думал, вот стану квалифицированным чародеем, совершу великие магические открытия, применю их в своем деле. А дело ушло!.. Единственным моим великим открытием оказались вы, но я даже не заметил этого. — Он вдруг грохнул кулаком по ящику, и Наденька испугалась, что тот развалится. — Большие надежды, черт меня задери! А главную свою надежду, вас, упустил! И все пробежало мимо… И жизнь пробежала мимо, впереди одна смерть. — Он со стоном вздохнул. — И ведь пять лет назад уже понимал это, ведь мог поехать на похороны… Ан не поехал! Передумал! Постеснялся! Струсил!..
Наденька знала, что умерла пять лет назад. В приюте для престарелых — как всякая женщина, которую боги наказали бесплодством и безмужностью. Как всякая шлюха, сумевшая избежать гибели от побоев и пьянства… Умирала в безбрежном одиночестве, а он, оказывается, знал. Знал и не приехал! Предал ее во второй раз!.. Правду люди говорят: «Единожды предав — предашь и многажды…»