Склавии направили коней навстречу аварам, быстро увеличивая скорость и оглашая округу воем, призванным устрашить противника. Инстинкт и здравый смысл подсказали Михасю единственно верное решение. Просто Лошадь была целиком согласна с мнением хозяина и проявила небывалые для себя прыть и резвость, удаляясь от эпицентра конфликта в сторону Ихтыни. Единожды обернувшись, Грек увидел взмывшие в воздух сулицы. Вслед за первой стайкой тут же взвилась вторая. Боевые кличи смешались с криками боли.
Михась отвернулся и вдарил пятками по раздувающимся бокам. Он так бы и гнал рыжую лошадку, пока у той оставались силы, если б не внезапно возникшее препятствие. Две костлявые твари, покрытые серой, как у крыс, шерстью, выскочили из ольховника прямо под копыта. Просто Лошадь, жалобно заверещав, поднялась на дыбы. Михась едва не слетел на землю. Криксы, угрожающе шипя и похрюкивая, разом кинулись на всадника. Просто Лошадь шарахнулась в сторону. Михась завопил от страха. Вопль получился необычайно звонким и странным, совсем не похожим на человеческий крик. Он-то и спас кощунника. Необычный резкий звук насторожил чудищ, сбил ритм атаки, предоставив Просто Лошади секундную фору. Животное воспользовалось заминкой и рвануло прочь, храпя и мотая головой от ужаса.
Кощун опомнился лишь возле подводы. Прямо перед ним черногривый тяжеловоз с печальными глазами подергивал ушами и фыркал. Латник, который должен был править повозкой, лежал на мешковине, укрывающей добро. Руки широко раскинуты. Череп с левой стороны смят и залит кровью. Правая нога еще подергивалась, но это уже не было проявлением жизни. Дальше по дороге, среди двух десятков бездыханных тел и ставших бесхозными коней верхом на Злодее гарцевал Индриг. Он был единственным, кто остался в седле после короткой и жаркой стычки. Крестьянские девки, выбравшись из своего укрытия в кустах, пытались вытащить саблю, насквозь пронзившую плечо одного из латников. Служивый стонал и злобно ругался, но при этом здоровой рукой хватал девок за ноги и лез под подолы. Те вроде не возражали.
Михась боязливо подъехал к Индригу. Просто Лошадь все еще тяжело дышала и едва переставляла копыта после выпавшей на ее долю бешеной скачки. От крепкого запаха выпущенных на свет и разодранных внутренностей она со страхом прижимала уши и озиралась. Индриг провел большим и указательным пальцами по голоменям сабли, стирая кровь прежде, чем та свернется. Убрал оружие. Посмотрел на Михася и ободряюще подмигнул. Кощунник съежился. Желание что-либо говорить исчезло. Лицо воина было страшным. Кровь из широкого пореза на лбу залила щеки, малиновыми комками повисла на бровях и ресницах, бурыми пятнами растеклась по тегиляю.
— Песьи дети, сука ваша мать! — раздался горестный крик пришедшего в сознание десятника. — Комарика закололи, паскудники!
Они спешились и помогли десятнику выбраться из-под придавившего его Комарика. Из груди коня торчало сломанное оскепище кавалерийской пики. Десятник бранился и горевал о животном, не замечая ни погибших товарищей, ни собственного раздробленного колена. Кровь из рваной раны на виске широкой полосой стекала ему за шиворот. Он начал осознавать происходящее, только когда Индриг занялся его искалеченной ногой. Срубленные тут же на обочине ивовые ветви пошли на шины, зафиксированные кожаными ремнями, снятыми с убитых. Глядя, как руки Индрига затягивают узлы, десятник перестал истерично причитать и разумно сказал:
— Ох, Соловушка. Плачет по твоему заду длиннющий кол. Ох, плачет! — Вздохнул и огорченно добавил: — Да и по моему тоже.
За спиной Индрига вырос очухавшийся аварский боец. Воин понял это по изменившемуся выражению лица десятника и испуганному вскрику Михася. Он быстро обернулся. Мелькнула сабля. Авар повалился на спину с рассеченным горлом, из которого ударили небольшие, пульсирующие и при этом булькающие фон танчики. Индриг вернулся к наложению шины. Он выглядел спокойно и буднично.
— Казиминых посланников посекли, — начал перечислять десятник, настороженно выискивая взглядом других уцелевших противников, — своих людей положили. Мирную уплату дани, почитай, уже сорвали — будет грабеж и разорение. Умудрились напакостить обоим братцам единовременно. Так что если дело кончится колом, считай, что легко отделались. Вон там еще один закопошился. Добей, раз уж начал.
Индриг молча посмотрел в указанном направлении. Подошел к стоящему на четвереньках авару. Мелькнула сабля. Пальцы смахнули кровь с голоменей.
— Здорово ты наловчился ихним кривым мечом махать, — прокомментировал десятник. — По мне, так лучше дедовский, прямой.