Лева пришел к ним в седьмом классе одновременно с Лилей Варламовой, Таней Усольцевой и еще кем-то. На классном часе в первый день занятий Ирина Анатольевна представила новеньких и указала им места. Все послушно сели за парты, один только Лева остался стоять перед доской как вкопанный. Стоял и медленно наливался краской. Ирина Анатольевна воззрилась на него с недоумением:
— В чем дело, Лева? Иди садись вон туда, за вторую парту.
— Вы неправильно назвали мою фамилию, — мрачно сказал Лева. Маленького роста, густые черные брови, глубоко посаженные глаза — он всегда смотрел исподлобья.
Ирина Анатольевна посмотрела на листок бумаги, вложенный в классный журнал. Потом на Леву. Поджала губы, оглядела класс, будто ища у него поддержки.
— Но я же сказала: Лев Замолксис.
Лева, набычившись, покосился на нее и отчеканил:
— Моя фамилия: Зал-мо-ксис!
— Но я так и сказала: Зал-мо-ксис!
— Нет, вы сказали «Замолксис».
Класс грянул дружным хохотом. «Замолксис»! Действительно, звучит смешно. Будто «Замолкни!», «Замолчи!», но как-то по-еврейски. И еще напоминает всеми любимые комедии про великана Обеликса и его дружка Астерикса — фильмы, которые ребята смотрели множество раз, знали наизусть и постоянно цитировали.
— Ну, хорошо, — согласилась наконец Ирина Анатольевна. — Прости меня, пожалуйста. — И тут же, точно устыдившись своей слабости, четким учительским голосом произнесла:
— Лев Залмоксис, идите, пожалуйста, на свое место!
Лева молча прошел к указанной парте, сел, неловко достал из сумки и разложил дневник, учебник, тетрадь и ручку.
Его новым соседом стал Сашка Сазонов. Место рядом с ним освободилось, когда после шестого класса из школы выперли закадычного Санькиного дружка Вовку Киселева по прозвищу Кисель, первого хулигана в классе.
Разложив свои вещи, новенький искоса глянул на Санька и протянул ему руку:
— Лев.
— Александр, — проговорил Сазонов и с изумлением ощутил, что руку его сжали чуть ли не железными клещами. Новый знакомый оказался не по росту силен.
Сила эта пригодилась Льву уже в первые дни. Обидное «замолксис» разлетелось не только по классу, но и по всей школе, превратившись в самую крутую фишку. И уже через несколько дней никто не мог рассказать даже самую занимательную историю без того, чтобы кто-нибудь не оборвал его наимоднейшим:
— Ну ты, ша! Замолксис!
Можно представить, как доставалось самому Леве. Что ему было делать? Замкнуться в себе, обособиться, отъединиться ото всех? Или, наоборот, подхихикивать им в тон? Лев поступил иначе. Он начал «качаться» и меньше чем через год стал самым сильным в классе.
Все знают, что дети растут наперегонки, соревнуясь в росте, в знаниях, отметках, отвоеванных у родителей вольностях — во всем. И, конечно же, в силе. Каждый мальчишка пытается заниматься спортом, поднимает тяжелые камни или покупает гантели и встает рано поутру с решимостью делать зарядку — и не понимает, бросив все эти занятия на третий день, что испытал первое в жизни поражение. В котором уже вызревают зернышки многих будущих его неудач…
Лева не бросил спорт. И в тренажерный зал регулярно ходил, и дома тягал штангу. И хотя он так и остался малорослым, но раздался в плечах и оброс мускулами.
В седьмом классе подростки вовсю тянулись ввысь и на вид все как один были щуплыми, словно цыплята. Но Лев уже в то время был, как броней, покрыт слоем рельефных накачанных мышц. На физкультуре он выделялся одним из первых, а в баскетболе, где, как известно, маленькие нередко переигрывают высоких, считался вообще самым результативным игроком.
Весь класс смотрел, как он выполняет упражнения на брусьях с особой тяжеловесной легкостью, как ловко, скупо и точно двигаются его тело, руки и ноги, перекатываются под кожей округлые мышцы. Немудрено, что он завоевал уважение.
Стоило Леве услышать пресловутое «Замолксис!», как он тут же бросался в бой. Без всякого предварительного «базара», то есть без того оскорбительного суесловия, каким предваряют, а иногда и заменяют драки мальчишки, даже не догадываясь о том, что унаследовали этот обычай от далеких предков, предварявших подобной бранью свои битвы с монголо-татарами, псами-рыцарями и прочими врагами.
Лева наскакивал на говорившего с энергией пушечного ядра. Маленький, плечистый, тяжелый, он еще и приседал в броске, хватал противника за грудки и резким толчком выбивал из равновесия. Тот невольно делал два-три шага назад и беспомощно повисал в нелепой позе, поддерживаемый от падения лишь железными руками Льва. Санек только дивился его нахрапистости. Самому ему было все равно, как зовут его в школе: Санькой (так звала его мать), Сашкой, Саньком, Сазоном или еще каким прозвищем. Но готовность всегда постоять за себя внушала ему уважение. Несколько раз он не то чтобы заступался за Льва — тот бы такого не позволил, но давал понять неприятелям (если их было несколько), что придется иметь дело с ними обоими.