В Лилиной комнате в глаза Саньку бросилась виолончель в таком знакомом ему сером щегольском футляре, стоймя установленная в дальнем углу. Больше ему ее не носить.
«Совсем немного людей знают, какова виолончель на вес, — подумал Санек, — вот и я теперь на всю жизнь это запомню».
Наконец бабушка возгласила:
— Давайте все к столу!
Все старались занять места у ближней к двери части стола, к окну никто не проходил. Отец с матерью по именам называли своих друзей, указывали на свободные стулья.
— А вы что же стоите? — обратилась бабушка к тесно скучившимся одноклассникам. — Кому за столом места не хватит — садитесь на диван, тарелочки — в руки.
Те, не отвечая, оставались на местах, как заколдованные.
— Идите вы двое, за вами потянутся! — Она схватила за рукава двух первых попавшихся. Это оказались Санек и Мишка Гравитц. Выйдя из коридора, они, словно раздвинутые электромагнитной силой, обошли стол с разных сторон и сели на свободные места, почти напротив друг друга. Санек приземлился рядом с Козой. Она уже успела умыть свое с утра зареванное лицо. Принялась ухаживать — наложила Саньку на тарелку гору всякой вкусной снеди. Сосед налил ей красного вина, Сане предложили водку — он молча кивнул. Никто не прикасался к еде.
Наконец поднялся с места отец Лилы.
— Друзья, мы собрались здесь, чтобы по русскому обычаю помянуть Лилечку. Все главные слова мы сказали еще там, на кладбище. И я хочу добавить только одно. Когда уходит человек, особенно когда он уходит так рано, так безвременно, как наша Лиля… — На мгновение он потерял голос, но мотнул головой и продолжил: — Когда уходит молодой человек, он оставляет за собой пустое место, такую пустоту, такой вакуум, который его друзья не всегда находят силы заполнить. И кто-то из них отпадает, кто-то кого-то теряет, слабеют связи с близкими, с родными…. Давайте же дадим друг другу слово, что в память о Лиле все вы постараетесь не забыть о нас, о ее осиротевшей семье. Будете звонить, заходить. Наш дом всегда для вас открыт. Многих мы знаем по ее рассказам, а других хотим узнать. Приходите, мы вам всегда будем рады.
Взгляд его был направлен при этом на ребят из одиннадцатого «Б».
— Ну а теперь — помянем нашу девочку…
Все с трудом поднялись с мест. Кто-то потянулся друг к другу рюмками, его шепотом удерживали:
— Не чокаясь, до дна…
Санек до дна хлопнул рюмку водки. Сел на место, принялся за еду. Оказалось, что он так голоден, будто не ел ничего неделю. Наворачивал ножом и вилкой, кидал в рот кусок за куском. Заметив столь неутолимой голод, бабушка-хлопотунья то и дело подходила к нему, подносила добавку. Остальные, наоборот, ели сдержанно и после двух-трех тостов стали уже потихонечку вставать из-за стола. Их места тут же занимали другие люди, которые, видимо, дожидались своей очереди в других комнатах. Санек ел, ничего не замечая. Вставал и опоражнивал рюмку после каждого тоста. На него поглядывали — вставать в тесноте было неудобно, но раз один гость встал — кто же останется сидеть?
Наконец Коза протянула левую руку и удержала его непрестанно работавшую правую.
— Мы договорились с ребятами пойти ко мне. Посидим, повспоминаем. А то тут и без нас хлопот хватает…
Она встала, Санек тоже поднялся, с сожалением косясь на не полностью опустошенную тарелку. Незаметно для себя он изрядно наклюкался. Схватился за край стола, чтобы удержать равновесие. И тут, сверху вниз, пристально глянул в лицо Гравитцу. Тот поспешно отвел взгляд.
«Вот выйдем во двор — позвать его на игрушки, да и поломать, как картонку…» Вдруг стало ясно, что Мишка его так боится, что даже веки дрожат и губы трясутся. Боится, что наведет Санек на него своих дружков с тусы, о которой в школе наверняка идут разговоры. Но ему никакие дружки не в подмогу. Санек и сам без проблем с Мишкой справится. Никакое карате Гравитейшену не поможет.
Теперь ему ясно было, почему в прошлый раз он проиграл. Он бился с одноклассником. Хоть Мишка и не был его близким знакомым, но все равно — на одних уроках сидели, одни контрольные писали, в футбол вместе играли… Но надо же, оказалось, что Гравитейшену захотелось поприкалываться. Вот он и разделал Санька, как сидорову козу.
А теперь ждет, что Санек ему вдвое отплатит!