День за днем Санек махал широким плотницким топором, работал теслом и фуганком, конопатил и смолил, дымил наравне со старшими сигаретой на перекурах. А с выпивкой к нему, слава богу, не приставали — дядька установил строгий сухой закон. Артельщики звали своего начальника не иначе как Генерал и слушались его беспрекословно. Еще бы! Вокруг, наверное, километров на двести не было другой такой прибыльной работы. Край был бедный. Местные мужики, кто еще не уехал на заработки, не сел в тюрьму и не спился, ловили рыбу или копались в огородиках под неусыпным наблюдением жен и завистливо слушали доносящийся с берега звонкий перестук топоров. Бригадир никак не выделял племянника из остальных, поблажек ему не делал, но, когда пришло время расчета, заплатил, как всем, по справедливости.
Вот это было настоящим праздником! Вернувшись в Москву, Санька сразу же, не забежав домой бросить вещи и помыться, рванул на «Савеловскую» — покупать компьютер. К началу учебного года он уже подсоединился к Интернету, накачал себе всякого-разного и, наверное, впервые за все школьные годы почувствовал себя не хуже других. Даже почти не хуже другана Артема Белопольского.
* * *Темина фамилия вызывала вопросы у каждого нового преподавателя.
Подняв Артема с места на уроке или остановив на перемене, он (или она) спрашивал:
— Как же, интересно, твои родители при советской власти жили с такой контрреволюционной фамилией? Белопольские — это ведь от белых поляков?
Темка знал ответ столько, сколько себя помнил:
— А раньше у нас была другая фамилия.
— И какая же?
— Краснопольские. Получалось, что от слов «красное поле». Похоже на название колхоза.
На это никто не знал, что ответить. Может, шутка, а может, нет.
В отличие от большинства своих одноклассников, Артем уже с раннего детства знал, чем будет заниматься, когда вырастет, — пиаром, как и его отец. Выборы на большие и малые посты проводятся где-нибудь почти все время, и те, кто хочет эти посты занять, отлично понимают, что без грамотных консультантов-помощников успеха им не добиться. А Белопольский-старший считался чуть ли не одним из лучших специалистов. Он разъезжал по всей стране, инструктировал кандидатов, как вести себя и топить конкурентов, и очень неплохо на этом зарабатывал. Разумеется, сыну предстояло пойти по его стопам.
Санька знал, что Тема Белопольский искренне к нему привязан, но ясно представлял себе и то, насколько они не пара. Вернее, пара, но ненадолго. До окончания школы, никак не дальше. Есть такое детское стихотворение про зверят, которые дружно играют вместе на площадке молодняка в зоопарке — но, когда вырастут, разведут их по разным клеткам, и лучше им потом больше не встречаться. К последнему классу нехитрую мудрость этого стишка усвоили, наверное, уже все ребята. А уж Тема — тот вообще мог бы пересказать ее такими умными словами, что его не понял бы не только никто из соучеников, но и многие из взрослых. И Тема прекрасно осознавал, что раньше или позже, но Санек станет для него прошлым. Добрым, приятным воспоминанием — как память о первом мороженом, съеденном когда-то тайком от родителей. Или о первой тайком от них же просмотренной порнушке.
Когда это случится, когда Санек отстанет или, лучше сказать, сойдет с дистанции, — Артем заранее определить не мог. Но, созваниваясь с товарищем, делясь с ним жвачкой, прогуливаясь по улицам, он иногда поглядывал на него словно бы со стороны. И как бы он удивился, если б случайно встретил ответный взгляд Сани — точно такой же, несущий в себе будущее прощание! Слишком уж они были разными, в первую очередь по семейному достатку. Отец Артема то и дело приносил домой пухлые конверты с долларами, мать, риелтор, на выгодных сделках зарабатывала немногим меньше. У обоих было по хорошему автомобилю, третий, «какой-нибудь симпатичный джипеныш», по маминому выражению, был обещан Теме на восемнадцатилетие, если он к тому времени получит права. Жили Белопольские в огромной четырехкомнатной квартире, и еще одна, «холостяцкая» студия в мансарде, гарсоньерка, как шутливо называли ее в семье, дожидалась, когда Тема начнет самостоятельную жизнь, поступив на социологический факультет МГУ.
И хотя, по сути, это поступление было ему уже давно обеспечено, Тема все равно к нему готовился. Не только занимался с репетиторами, но и самостоятельно (пусть не совсем самостоятельно, а под папиным руководством, но все же) изучал социологию. Причем не только теорию, но и практику. Весь прошлый год будущий социолог носил с собой в школу толстую тетрадь, где на разворотах рисовал кружочки и стрелочки. Сложный порядок этих значков должен был показывать взаимоотношения одноклассников, их вражду и дружбу.