— Войдите, — произнес директор, недовольно поморщившись. Он и так на работе задержался, жена расстроится, что совсем дома не бывает.
Дверь тихо отворилась, и на пороге материализовался Миша Гравитц. Роман Владимирович хорошо помнил, что он учится в одном классе с этим Сазоновым. И самого Мишу он хорошо знал, его отец часто помогал школе деньгами. Старший Гравитц был руководителем какой-то фирмы, занимавшейся компьютерами, и охотно шел навстречу, если надо было сделать ремонт или обновить парты в классах.
«Интересно, что ему надо», — промелькнуло в голове у директора.
— Можно? — Миша явно был растерян и сильно смущен.
— Ну, ты уже зашел, говори, в чем дело. Как отец, кстати?
— Отец нормально. Роман Владимирович, тут такое дело… — Миша явно мялся, не знал, как начать разговор и сформулировать, что он хочет. Обычно довольно уверенный в себе — все же сказывался социальный статус и благосостояние отца, парень сейчас блеял, как первоклассница, что больше всего удивило директора.
— Я по поводу Сазонова, — наконец выпалил Гравитц.
— И что с ним? — с любопытством поинтересовался Роман Владимирович.
— У нас ходят слухи, ну, по классу… Что его, короче, выгнать хотят.
— Все возможно, — уклончиво ответил директор, — на него постоянно поступают жалобы. Мы больше не можем с этим мириться.
— Дело в том, — покраснел Миша, — что это был как бы спор… Мы поспорили, он проиграл, и делом чести было выполнить условие. Это я выбрал такое наказание, ну, чтобы он жужжал, и очень сожалею об этом. Не думал, что дойдет до отчисления. Роман Владимирович, я вас очень прошу не выгонять Сазонова. Он ни в чем не виноват.
— Но жужжал-то он, — с интересом глянув на парня, заметил директор. — Спор, даже если он и существовал, — это ваше личное дело, но дисциплину нарушил Сазонов. Это было его решение. Стало быть, и ответственность нести ему. Он и так был под особым вниманием, это не первый прокол. На него жаловались неоднократно.
— Ну, понимаете, он поступил, как честный человек. Разве за честность можно наказывать? Разве этому вы нас тут учите? — Миша несколько театрально обвел руками пространство директорского кабинета.
«Вот наглец», — подумал тот, а вслух произнес:
— А дисциплину нарушить честно? Правильно? Вы же мешаете другим ребятам, тем, кто хочет получать знания, учиться…
— Это же я придумал, накажите меня. Мне стыдно, что за мою шалость пострадает он. Его мать одна воспитывает, куда ему идти дальше, разве что на улицу? А ему надо аттестат получить!
Директор крутанулся в своем кресле, задумчиво сцепил руки под подбородком, шумно выдохнул. Ссориться с Гравитцами совсем не входило в его планы. И кто знает, куда заведет его эта история?
— Совсем забыл, Роман Владимирович, — Мишка хлопнул себя по лбу. — Батя велел поинтересоваться, не пора ли компьютеры в кабинете информатики обновлять?
«Видно, действительно нужно это пацану», — сообразил Роман Владимирович. О недавней драке между ребятами, он, конечно, не знал.
— Я подумаю, — бросил директор, — а сейчас иди домой, поздно уже. А вообще, это хорошо, что ты за товарища вступился.
Довольный Мишка, которого два раза просить было не надо, быстро вышел из директорского кабинета и шумно выдохнул, как будто во время разговора не дышал в полную силу. Потом припустил чуть ли не бегом — подальше от этого места. Спустился на этаж ниже, зашел в туалет, вынул сигарету из пачки, закурил. Уже почти восемь часов. Никого тут нет, кроме Марата, а он точно никому ничего не скажет…
История с отчислением для Санька закончилась благополучно — Роман Владимирович, по здравом размышлении, решил, что партия компьютеров — аргумент более весомый, чем истеричные доводы литераторши, которая последнее время чуть ли на людей не бросается. Еще хорошо, что он официального объявления о педсовете сделать не успел. Единственная неприятность — пришлось объясняться со Снежной Королевой. Они даже повздорили, поссорились слегка, но потом быстро помирились.
На следующий день он вызвал Сазонова к себе в кабинет, пропесочил его как следует и потребовал, чтобы тот извинился перед Мариной Евгеньевной. Санек был просто счастлив такому исходу — он только потом понял, что перегнул палку, и потерять эту школу, а значит, и Лилу, ему совсем никак нельзя. Поэтому с готовностью извинился перед учительницей. Как та ни была раздосадована таким финалом, ей пришлось с ним смириться.
— Учись хорошо, я с тебя пристального наблюдения не снимаю, — вздохнув, добавил на прощание директор. Санек радостно кивнул.