— Щенка тоже свяжи, — услышал Василий. — Да посмотри, что там с Григой. Здорово ему в лоб досталось. Не откинулся бы совсем. Удар у этого пришельца жестко поставлен.
— Всё нормально. Дышит. Глазами хлопает. Только лоб синюшный, — отозвался Фрол.
— Тогда пошли. Не теряем время. Вставай! — Василий почувствовал ощутимый пинок в бок. Он поднялся на ноги. Ситуация была не из лучших. Но все же не безвыходная. Рябой сказал, что они нужны Парамону живыми. Значит, прямо сейчас не грохнут. Время есть. Вовка, похоже, не особо напуган. Прищуренными глазами по сторонам стреляет. Ничего. Выкрутимся. Может оно и к лучшему. Похоже, что их сейчас прямиком к этому Парамону доставят. А там видно будет. В принципе, и сейчас освободиться можно. Кости из суставов выставить, а веревки сами соскользнут. Но зачем? Пока не надо.
— Иди, — рябой ткнул стволом автомата Василия в спину. Тот сделал пару шагов и обернулся.
— Тебя Федором зовут? — спросил он рябого.
— Твое какое дело? Откуда знаешь? — насторожился рябой и тут же ухмыльнулся. — Понял. Тебе этот придурок сказал. Гагарин. Ничего, мы его тоже поймаем, и дружка твоего тоже словим.
— Слушай, Федя, а зачем мы все Парамону нужны?
— Ты мне зубы-то не заговаривай. Иди давай, — прикрикнул рябой.
— Дай ты ему «Шмайсером» в зубы, чтобы не болтал, — пробурчал злобно Фрол.
— Успеется. Мы его кишки еще намотаем на дерево, — хохотнул рябой. — Иди давай, не тормози. Что, испугался?
Василий промолчал. Он почувствовал впереди реку по движению влажного прохладного воздуха. Путь пошел под уклон. А вот и сам берег. И корыто стоит, то самое ржавое с кабиной типа сортира. Пленников подвели к корыту и перевалили их через борт.
— Лежать тихо! — скомандовал рябой и кивнул Фролу: — Отчаливаем.
Отплыли от берега. Мотор надсадно хрипел и тарахтел. Лежа на дне, Василий видел только небо с равнодушно плывущими облаками.
— Долго плыть-то? — спросил он рябого.
— А ты что, помереть быстрее хочешь? — ухмыльнулся тот. — Скоро помрешь. Парамон долго разговаривать не будет. Выведает всё, что нужно и нам отдаст. А мы с вас шкуру живьем сдерем, нехристи поганые.
— А вы что, христиане, что ли? — спросил Василий.
— Самые, что ни на есть, — гордо ответил рябой.
— Так ведь Христос учил не убивать, — напомнил Василий.
— Так это он людей учил не убивать, — хмыкнул рябой. — А вы разве люди?
— А кто же мы?
— Всё заткнись, скотина! — глаза рябого неожиданно налились кровью. Рот перекорёжило. — Развелось вас там. Всё испоганили. Изгадили. Пристрелю сейчас, как собаку, если ещё хоть слово скажешь. Падла!
"О чем это он? Явно не в себе", — подумал Василий. — Пожалуй, что хватит травить. А то и впрямь чего доброго, полоснет очередью. Лучше тихо лежать.
Он покосился на Вовку. Тот лежит рядом и носом сопит. Губы сжаты плотно. Василий его локтем пихнул слегка. Тот тоже локтем отпихнулся. Всё нормально, дескать. Знали, на что шли. Это точно — знали. Их предупреждали.
Судя по движению теней, корыто пару раз повернуло, следуя руслу реки. Вот ещё один поворот. А вот и скорость сбавляем. Точно, сбавляем. Мотор прекратил свою надсадную песню. Василий почувствовал толчок. Корыто уткнулось во что-то. Берег, похоже. Скрежетание камешков под днищем послышалось.
— Вставай, — рябой толкнул Василия ногой в бок.
Василий поднялся на ноги и первое, что увидел это терем высокий, рубленный из отборного листвяжного бревна. Терем на высоком берегу за забором стоит, устремив маковки свои деревянные, чешуйчатые в высокое небо. Балкончики всякие на этом тереме, оконца большие и маленькие из цветного стекла. А около терема того и вдоль всего берега избы крепкие бревенчатые расположились с амбарами да сараями за высокими заплотами. Словно с иного времени эта деревня. Василий невольно загляделся на всю эту панораму.
— Сигайте на берег! Быстро! — рявкнул Федор. Василий с Вовкой на край борта наступили и на галечник береговой спрыгнули.
— Давай, шустро вперед! — Федор подтолкнул пленников в сторону широкой деревянной лестницы ведущей наверх, к терему.
— Царство царя гороха, что ли? — пробормотал Василий и вместе с Вовкой под конвоем направился к лестнице. А на берегу уже народ собирается поглазеть на пленников. Весьма странного вида этот народ. Кто во что одет, но добрая половина выряжена в нечто старорусское. Такое только в кино встретишь. Тут и косоворотки подпоясанные ремнями, и картузы на головах и еще всякое такое, чему Василий не мог названия припомнить. Но одно он понял, это всякое никак нельзя было назвать современным. Начало прошлого века какое-то. Мужики, в основном, бородатые. Смотрят исподлобья, неприветливо. Женщин немного среди зрителей. Да и те все тоже какие-то старомодные в основном. Платья длинные и на один фасон. Головы платками повязаны. Старообрядцы никак? Но есть тут и современные ребята. Вон один молодой в кроссовках и спортивном костюме. Стрижка короткая. Из-за плеча ствол торчит. Вроде как карабин. А вон ещё один вполне современного вида в джинсах потертых и футболке. У того автомат на шее. Израильский, похоже. Вроде как понятно становится. Те, кто при оружии, одеваются, как придется. А вот у старообрядцев оружия не видать. Да и вид у них важный весь такой. Негоже нам оружие носить, дескать. Всё ясно. Разношерстные — это боевички, охранники, то есть, или солдаты. Федор, что позади него шагает, понятное дело, из них. А вот у иных, одетых во что попало нет оружия. И взгляд у них другой, какой-то затравленный. Всё ясно тоже здесь. Это прислуга. Та, что вместе с хозяевами в деревне живет. Позволено так. Но есть где-то здесь охраняемые зоны. Про них Ааллог рассказывал. Ладно, разберемся, кто есть кто здесь. Вот и к воротам уже подошли. Ого, а это уже полный маскарад! Возле ворот два стрельца стоят в красных кафтанах и с секирами. А кроме секир у этих стрельцов за плечами карабины торчат. Идиотизм какой-то. А в тереме-то кто сидит? Иван Грозный, что ли?