Дверганцы разрешили передать отношения по наследству, когда сын будет готов к ответственности. При прощании в Марракхе Теодор продиктовал Ноланду тайный адрес, на который следует отправить путевые заметки. Дверганцы ознакомятся с историей Ноланда и, если сочтут его достойным продолжать дело отца, пригласят к себе, сообщив особые координаты для григотропоса. У Ноланда голова шла кругом от таких открытий. Теодор понимающе кивал, однако предупредил, что это далеко не все, что Ноланду предстоит узнать.
Но главное, о чем напутствовал отец, было раскрытие замысла Тидира. "Когда Вереск переведет книгу Тидира, – сказал отец, – будь готов отправиться на поиски истины хоть на край света… хоть в земные недра". Напоминание было излишним – Ноланд глубоко проникся идеей создания Братства сферы и чувствовал, что встал на достойный путь.
Ноланд на григотропосе вернулся домой. Зная, что пользуется творением мифических дверганцев, он исполнился трепетным уважением к древнему механизму и теперь не сомневался в его надежности. Поездка кольнула сердце воспоминаниями о начале приключений, когда он впервые сел в кресло и конвульсивно цеплялся за подлокотники, теряясь в догадках, куда же несется с головокружительной скоростью. Теперь Ноланд мчался под землей обратно, а свист воздуха и вибрация кабины ничуть не смущали его и не отрывали от размышлений.
В потайной комнате отца все было без изменений. Взглянув на каменные светильники, Ноланд понял, что именно их напомнил ему свет подземника в мастерской Тидира. Видимо, технология изготовления светящихся камней была как-то связана с плодами светоносного дерева. Он взял из сундучка горсть золотых гульденов, поднялся наверх и вышел через сейф. Естественно, дверь подвала уже не была забаррикадирована, Ноланд легко проник в дом.
Из комнаты дяди Альфреда наверху доносились голоса. Сбросив рюкзак, Ноланд, как есть, в потрепанном пыльном костюме и в ставшем привычным пробковом шлеме, поспешил наверх.
Дядя стоял за своим столом и спорил с гостем в белоснежной рубашке и золотом галстуке. Министрант из банка постукивал пальцем по разложенным на столе документам и с довольной улыбкой разводил руками.
– О чем разговор? – громко спросил Ноланд.
– Представьтесь, – сказал министрант, морщась от внешнего вида Ноланда.
– Привет! – выдохнул Альфред и вышел навстречу. – Ты так внезапно появился… так же внезапно, как исчез! Я рад, что ты жив, и письмо я твое получил, спасибо!
Ноланд поздоровался, обнял дядю и ласково похлопал по спине.
– Так что же хочет банковский клерк? – спросил он.
– Извини! Наш дом хотят отобрать. Я вложил деньги и открыл новое дело, все шло хорошо, но банк прибегнул к новым юридическим уловкам.
– В самом деле? – спросил Ноланд, глядя в глаза министранту.
– Мы вправе требовать возмещение долга недвижимостью. По закону, – ответил тот заученной фразой, но отвел взгляд.
– Сколько нужно оплатить?
Министрант назвал сумму. Ноланд отсчитал гульдены и поставил башенки из золотых монет на стол. Дядя потрясенно присел на стул. Министрант захлопал глазами и потянулся к деньгам, однако Ноланд остановил его и протянул перо.
– Здесь и сейчас подписываем все документы, и чтобы никто из вас больше не приближался к этому дому, – сказал он.
– Вы что, угрожаете? – нашелся министрант.
– Нет, я говорю на понятном вам языке. На нем же будут говорить лучшие юристы, если условия вас не устраивают.
После этого министрант не спорил, подписал и заверил печатью квитанции, вексель разорвали. Когда он ушел, Ноланд с дядей засыпали друг друга вопросами.
– Ты не представляешь, сколько всего тут произошло, – сказал Альфред.
Ноланд улыбнулся, прикидывая, как бы не обидеть дядю рассказом о своих куда более ярких приключениях, однако тот сказал такое, что Ноланд упал в кресло, удивленно глядя на покрасневшего дядю, который будто помолодел.
– Я открыл кафе! Я женюсь! – выпалил Альфред.
Ноланд справился с внезапной потерей дара речи, горячо пожал дяде руку и принес искренние поздравления. Сейчас он заметил, насколько опрятно одет дядя, продолговатое лицо тщательно выбрито, седеющие бакенбарды причесаны.
Остаток дня они провели у камина, поражая друг друга рассказами. Альфред раскурил трубку, и пространство наполнилось ароматным дымом. Ноланд задержал взгляд на дымящемся чубуке, вспомнив трубку Зеленого баала, черный дым из которой поднимался над миром, как из трубы металлургического завода. Улыбка поблекла на лице Ноланда, видение сферы напомнило о себе, словно ведро ледяной воды, вылитое на голову, но вскоре беседа пошла своим чередом.