Так что, если тебя не угораздило жениться, отправляйся сейчас же, ты очень мне пригодишься! Впрочем, извини мое нахальство. Я уверен, твоя пассия будет под стать бремерскому духу и в любом походе составит тебе компанию. В нашем деле поддержка и верный человек важны как нигде.
К сожалению, я не могу прямо сообщить свои координаты. В ходе исследований я затронул чужие интересы и приобрел врагов. И это не только алчущие древних знаний чернокнижники. В тени великой исторической тайны нечестивцы скрывают собственные секреты и отнюдь не желают разоблачения. Но вы с Альфредом не волнуйтесь. Помимо врагов я приобрел могущественных союзников, и над всем воля Господа.
Письмо может попасть в чужие руки, поэтому приходится полагаться на твою эрудицию и исследовательское чутье. Тебе предстоит узнать обо мне нечто новое, и я прошу тебя сохранить тайну в пределах нашей семьи. Как и любой нормальный человек, я храню свои тайны под замком. Запомни, хорошие загадки имеют простой ответ, а некоторые настолько хитры, что ответ заключается в отсутствии вопроса. На очередной стоянке я оставлю тебе более внятные указания. А пока – следуй за мной. Со временем ты все поймешь!
Теодор Бремер, 359 год Пятой эпохи, 16 марта.
Ноланд обнаружил, что ходит по комнате кругами. Волны жара окатывали тело, сердце стучало, словно поезд, мчащийся в неведомые земли навстречу судьбе. Первым желанием было скинуть пиджак, но тот уже валялся на стуле. Ноланд расстегнул ворот рубашки и глубоко вздохнул.
Отец жив, теперь в этом нет сомнений, и он зовет в экспедицию. Ноланд пробежал глазами последний абзац письма. Намеки явно по поводу сейфа – это не шкаф для документов, не пустышка, не бессмысленный антиквариат – там действительно нечто особенное, что отец просит сохранить в тайне. Но что подразумевается далее?
Уютная комната из умиротворяющей стала тревожной: шкаф с любимыми книгами, которые Ноланд перетаскал из отцовской библиотеки, широкий письменный стол, где он штудировал университетские учебники, а теперь рисует дилетантские, но дорогие сердцу картины, – все это придется оставить, чтобы отправиться в поход неведомо куда, неведомо зачем.
Впрочем, цель экспедиции Теодор не скрывал: вскрыть причины катастрофы, уничтожившей народ Кха и давшей начало Пятой эпохе. Благодаря катастрофе человечество сбросило рабское ярмо и обрело шанс построить новую цивилизацию. Сколько историков бралось разгадать так называемую Великую загадку Эпохи рока – никто не преуспел, и древние события стали почвой для паранаучных теорий и мистических толков. Неужели отцу вправду удалось нащупать истину?
Мысли путались. Ноланд хотел было открыть окошко, но вспомнил о необходимости делать вид, будто хозяев нет дома. Он налил из графина полстакана тоника и выпил. Горьковатый привкус хинина умерил пыл и отрезвил разум.
Ноланд скользнул взглядом по корешкам своих книг. Легенд, преданий и героических сказаний было больше, чем научных трудов. Исторические факты, как минералы – восхитительные, но неживые, а символы древних преданий живы и развиваются до сих пор, подобно тысячелетним деревьям. Человек творит историю, но человека творит культура. Так считал Ноланд и потому среди историков чувствовал себя порой чужаком.
С древнейших времен герои сражались за идеалы, являя человечеству образец доблести, воли и благочестия. Так они воплощали на земле учение о Пути. Путники считали этот мир лишь остановкой на пути к миру вечному. Жизнь со всеми радостями и печалями они воспринимали как испытание свыше – шанс проявить свои лучшие качества и снискать награду Властелина вселенной.
Теперь путники и герои остались в легендах. Ноланд читал о героях Четвертой и Третьей эпох и сожалел, что современность лишена подвигов и великих событий.
Одних лишь сказаний ему не хватало. Он оставался голодным, как если бы читал рецепты изысканных блюд, но не имел возможности их отведать. Наверное, поэтому он начал рисовать – чтобы воплотить свои грезы хоть как-то. В ящике стола лежали рисунки знаменитых монументов древности: Ксатранские врата, последний обелиск легендарного города Ашагал, три башни вечных хранителей… Ноланд верил в существование четвертой башни, мифической, о которой молчат официальные хроники, но так и не решился ее нарисовать, боясь своей фантазией осквернить сокрытую истину. Отдельный альбом он посвятил всевозможным дворцам, замкам и древним городам, как существующим, так и выдуманным.