Кирилл поднялся и ополоснул лицо ледяной водой из оставленного с вечернего умывания ушата. И вместе с ней по коже словно стекали обрывки сна. Подробности его стирались из памяти, осталось только давящее чувство пережитого беспокойства и опасности. Отражение Кирилла, дрожащее от расходящихся на поверхности кругов, показывало, что он сейчас не в лучшем состоянии. Щёки заметно ввалились, ещё сильнее очерчивая скулы, глаза потемнели и отсвечивали незнакомой ему самому сталью. На подбородке и щеках торчком стояла какая-то диковатая щетина. Тяжелый вздох невольно сорвался с губ. Кирилл опустил руку в ушат, разрушая своё отражение.
С хрустким от мороза шелестом откинулся полог шатра, и тут же позади раздался беспардонный возглас Хальвдана:
— Ну? Долго будешь на себя любоваться?
Скомканное полотенце прилетело в спину и упало на притоптанный снег. Кирилл выпрямился, тряхнул головой, откидывая упавшие на лоб волосы, и медленно, с угрозой повернулся. Хальвдан, хмурясь, смахнул с плеч снег и взглянул так же недобро и подозрительно, как несколько дней назад. До сих пор серчает, никак не может простить наказание своего воина. Всё одно к другому.
— Паршиво выглядишь, — дёрнув бровью, невесело хмыкнул верег.
— Скоро ещё и вонять будем похлеще бродяг.
Хальвдан согласно покачал головой, но тут же ехидно улыбнулся.
— Ты-то по кнезовому делу можешь и в баню к какому старосте напроситься. Не откажут.
Кирилл хотел было ответить, что некие благодарные девицы тоже могут пустить доблестного воеводу к себе в баньку. Да ещё и попарить хорошенько. Но, передумав вступать с ним в очередные пустые пререкания, поднял полотенце и промокнул лицо.
— Скажи. Тебе снятся скверные сны, Хальвдан?
Тот сложил руки на груди и прошёл дальше в шатёр. Вряд ли что-то беспокоило его настолько, чтобы находило отражение во снах. Верег всегда относился к жизни и неурядицам проще, говорил, что нить его судьбы спрядена ещё у колыбели — так к чему изводить себя по каждому поводу. Да и вёл себя порой так, будто за его спиной стояли все северные Боги разом. Но лицо Хальвдана вдруг утратило издевательское выражение, и он оглядел Кирилла более участливо.
— И давно?
— Первый раз сегодня, — Кирилл проследил взглядом за Лешко, который наконец принёс нагретую на костре воду. Только уж надобности в ней не было. Мальчишка, поняв это, виновато поклонился и снова убежал, видно, за завтраком. — И вроде ничего особенного. Как будто обо мне. А вроде, и нет.
— Будь ты верегом, — прохаживаясь мимо, размеренно проговорил Хальвдан, — я бы сказал, что вещие норны посылают тебе предзнаменование. Встречал, бывало, как некоторые воины видели во снах то, о чём нам обычно знать не суждено. А после всё и сбывалось. Хорошее или плохое — по-разному. Но как оно у вас, немеров, заведено — судить не возьмусь.
— А… пёс с ним. Всё это глупости, — Кирилл махнул рукой.
— Как знаешь… Я только предупредить хотел.
Может, в словах Хальвдана и была доля истины. Кириллу даже казалось, что однажды он уже видел того незнакомца в багряном корзне. Но как увязать сон с тем, что могло его ждать в походе, он придумать никак не мог. И вряд ли кто-то в этом деле ему поможет. Супротив многих других правителей, Кирилл отродясь не привечал подле себя ни провидцев, ни ведунов. Всегда считал, что они порядком засоряют голову ненужными мыслями, а то и до беды какой могут довести. А верег, от которого, кроме как по делу, серьёзное слово не всегда услышишь, тоже плохо годился на место толкователя. Поэтому Кирилл решил этот разговор оставить.
— Скажи лучше, сильное ненастье началось? Мы сможем пойти дальше?
— Выйди да и сам посмотри, — буркнул верег. — Снега намело по уши, ветер чуть из сапог не выдёргивает. Парни палатки по всему лагерю ловят.
— Значит, остаёмся, пока не утихнет.
— Остаёмся. Куда идти в такой буран? Авось, долго не продлится.
— Время потеряем, — Кирилл вздохнул с сожалением, глянув в просвет полога, за которым, словно обезумев, метались мелкие снежинки.
— Мы потеряем больше времени, если будем в непогодь по лесу блукать. А тут хотя бы деревня недалеко, коли чего.