Но мёда не было, поэтому Кирилл с благодарным кивком принял из рук Хальвдана баклажку и тоже отхлебнул. Сначала вино обдало горло прохладой, но тут же разлилось внутри долгожданным теплом.
— Надеюсь, к утру снегопад закончится, — сказал он, выдохнув в схваченный морозом воздух облачко пара.
Сказал — и сам не поверил. Когда беда повторяется сызнова, уже сложнее думать, что и на этот раз всё обойдётся. Но Кирилл не имел права поддаваться унынию. Он снова приложился к горлышку баклажки и протянул её соседнему кметю. Тот глянул удивлённо, но отказываться не стал. Южный напиток мягко ласкал нутро, приятно растекался по телу немного жгучей волной. Кирилл откинул голову и упёрся затылком в перекладину саней.
— Хорошо же мы сейчас смотримся. Ты глянь. Грозное войско, — ядовито заметил Хальвдан, озираясь. — Вельды, небось, преспокойно сидят в своем лагере, пьют какую-нибудь брагу, жгут твой лес в кострах. А мы, как последние остолопы, мотаемся за ними.
— Если хотим от них избавиться — будем мотаться, сколько надо. Да и к тому же… скоро всё наладится.
Он вгляделся сквозь мглу в тёмные фигуры кметей, пятнами раскиданные меж деревьев. Лишь бы никто не отморозил себе чего. Хоть подмораживало не столь уж сильно, но такая погода всё одно опасна. Промозглый ветер упрямо выцарапывал из-под одежды тепло. Крупица за крупицей. Съеденная ранее говядина, как и вино, уже перестала греть тело изнутри. И голова осталась ясной. Кирилл попытался разглядеть среди остальных Младу, но быстро понял, что это тщетно. Кто знает, где она? И наверняка, присматривая за вельдчонком, будет держаться поодаль.
— Лешко, — позвал он отрока, который в окружении товарищей сидел напротив, по другую сторону потухшего костра. Они походили теперь на взъерошенных воробьёв, жались друг к другу, стараясь сохранить тепло.
— Да, княже, — тут же вскинулся мальчишка.
— Вот, возьми, — Кирилл сбросил с плеч овчинный тулуп, накинутый прямо поверх корзна. — Надень и пойди сыщи в Левом полку Младу. Просто узнай, как она. Доложишь мне.
Отрок кивнул, кутаясь в огромный для него тулуп по самые уши. Высоко поднимая ноги, он пошёл через сугробы, то и дело окликая воительницу.
— Зачем парня погнал? — косясь на Кирилла, проворчал Бажан, который сидел рядом с Хальвданом. — Потонет в снегу.
— Не потонет. А Млада — девица, ей сложнее, чем другим. К тому же за вельдом приставлена надзирать. Как бы он в этой суматохе не подевался куда.
Верег хитро прищурился, посматривая на него.
— Не слишком ли близко ты девицу к себе подпустил? Чую, не в тревоге за вельдчонка дело.
— Тебе почём знать? — бросил Кирилл. — Ты о других не сильно-то заботишься.
Хальвдан вдруг помрачнел и запрокинул голову, выцеживая из баклажки в рот остатки вина.
— И правда, — выдохнул он после. — Почём мне знать…
Кирилл внимательно оглядел его — показалось, этим верег хотел сказать что-то другое. Но, несмотря на видимую открытость, многое Хальвдан надёжно хранил внутри и не торопился обсуждать даже с другом. Помнится, когда с братом простился на Медвежьем утёсе, только коротко сообщил, что тот с ними не поплывёт — больше слова об этом от него не было слышно за все два лета. Что уж говорить об его истинном отношении к Младе. Верег то осыпал её нападками, то яростно вступался, как тогда, в испытании поединком. Судачили-то о нём часто и щедро, а правда только одна — в голове Хальвдана. И её оттуда щипцами калёными не вынешь, если он того сам не захочет.
Лешко на удивление скоро вернулся. Его успело изрядно припорошить снегом, в борьбе с сугробами он запыхался и устал. Но бодро доложил, что Млада, мол, за вельдом приглядывает и не страдает от метели больше, чем остальные. Другого ответа от воительницы можно было и не ожидать.
Однако это Кирилла отчасти успокоило.
Ночь тянулась невыносимо долго. То и дело мёрзли руки даже в толстых рукавицах, застывали ноги — и приходилось вставать, чтобы размять их. Утром ветер немного ослабел, хоть снег сыпал так же густо. Несмотря на это, Кирилл с воеводами решили двинуться в путь. Сегодня впереди хоть что-то можно было разглядеть. А какое-никакое движение всё ж лучше, чем бестолковое сидение задом в сугробе. Кмети стряхивали с плеч снег, топтались на месте, разгоняя по телу кровь, некоторые снова пытались развести костры. Лошади брыкались, противясь тому, чтобы идти дальше.