Лиза шла в отдалении, шла тихо, словно производился какой-то опыт и она боялась помешать. На заднем кармане белых брюк Павеличева, заметила она, пуговка висела на одной ниточке, и под мышкой в куртке было чуть распорото по шву. Так хотелось - просто руки сами просились - это пришить и зашить, но она понимала, что для деловых людей, приехавших из Москвы снимать Завьяловский шлюз, это пустяки, лишнее...
- Ну, пожалуйста! - окликнул ее Павел. - Вот!
Лиза быстро подошла.
- Примерно отсюда оператор снимал, - сказал он, поднося к ее глазам вынутый уже из футляра аппарат. - Смотрите сюда!..
Она плотно прижала глаз к серьезному, с острым блеском стеклу и вдруг с поразительной ясностью увидала то, что она видела весной на экране. Ну все то - два звена решетки из чугунных колосьев, за ней бетонный четырехгранный выступ, который, как бы пронизывая дорогу и решетку, шел вниз, к воде, напоминая обычный мостовой бык. Сразу под решеткой и дорогой был виден в брызгах и пене водослив. Вот водослива тогда там не было отец спускался в какую-то комнату, а не в воду.
Павеличев точно угадал ее недоумение.
- Смотрите правее, между двумя бычками! - сказал он, стараясь плотно, недвижно держать аппарат.
"Так они называются не быками, а бычками! - подумала Лиза, смотря на бетонные выступы. - Это, наверное, потому, что они поменьше мостовых и их много".
Но что же там, направо? Да, тут нет воды - бетонная стена между двумя бычками, не загороженная водосливом, отвесно опускается от решетки к реке. Вот тут, наверное, был подвал, черная комната. Но где же сейчас она?
В стекле косо пронеслось небо, мелькнула вода, и все пропало. Павеличев, полагая, что Лиза уже насмотрелась, опустил аппарат. Лиза же подумала: "Устал держать свою тяжелую штуку", - и не решилась попросить снова навести ее на плотину.
- Место это то, но подвала, куда папа спускался, никакого нет! медленно сказала она, смотря на освещенную боковым светом плотину. Она искала глазами то место, которое она видела через стекло, и не находила его: и звенья ограды и бычки однообразно повторялись. - Я к тому говорю, продолжала она, - что если нет этого подвала, значит, тут что-то переделали.
Значит, оператор снимал не недавно. Да даже не это!
Ведь про папу никто не знает... Ну, пошли! - добавила она, поправляя поясок на платье. - Я вас, наверное, задержала?
- Нет, ничего. Подвала, конечно, нет. Но это другое...
Павел только сейчас понял, что у них разное было: она шла к следам отца, а он - просто так, из пустого молодечества, искал операторскую точку. Он и нашел ее, удивил народ, а Лизе надо было больше...
Они поднялись по берегу. Жаркий воздух, который не чувствовался у реки, сейчас пахнул им в лицо. Облака, и верхние и нижние, разошлись, оголив солнце, желтоватую от зноя голубизну неба. От скрюченных тавровых балок шел жар, и трава рядом с балками казалась еще более сухой и темной, чем вокруг.
- Мы вот что сделаем, - сказал Павеличев, когда они подошли к автобусной остановке.
Широкие брови его были озабоченно сведены, и в глазах проглядывало выражение не то вины, не то участия.
"Не собирается ли он меня успокаивать, как маленькую? -Очень нужно!" подумала Лиза, но все же ей приятно было это "мы" и "сделаем".
Павеличев стал говорить о том, что ни отдел кадров, ни адресное бюро еще ничего не значат. Может быть, ее отец был тут в короткой командировке и не прописывался.
"Я сам так ездил в Калугу, - уверенно выставил он такой довод, - а потом у военных, я слышал, вообще свой учет".
Лиза понимала: да, успокаивает. Как это отдел и бюро не имеют значения! Но слушала, ибо всегда слушают человека, который пробуждает надежду. Но что же еще предпринять? Видно было, что тут Павеличев затруднялся, и Лизе было неудобно, что посторонний человек должен что-то придумывать для нее.
- Надо, по-моему, людей расспрашивать, - несмело сказал он.
Это было наивно. Каких людей? Вероятно, на лице Лизы он заметил недоверие и поспешил сказать: тех людей, которые давно работают на строительстве. А для этого он зайдет в отдел кадров. И, чтобы уж совсем убедить девушку, он из большого кармана на куртке вынул блокнот и записал сведения о Михаиле Михайловиче и местный Лизин адрес. Это и в самом деле как-то убедило Лизу. Может быть, этому помог широкий блокнот и особенный карман на куртке - большой, квадратный, с пуговкой в виде черного шарика. "Деловые люди!" - подумала Лиза. Но было и неловко: у него шлюз, дело, а она ему еще свои хлопоты...
Когда она пришла домой, соседка, живущая в квартире через площадку, передала ей ключ. Лиза знала, что дядя Сева на работе, - значит, это мама ушла и оставила ключ. Тогда должна быть записка от нее. На угловом столе, где находился письменный прибор, была открыта чернильница и лежал лист бумаги с начатым словом "Ли...". Видимо, мать раздумала оставлять записку. Вид бумаги и открытой чернильницы напомнил Лизе, что надо написать Варе. Она села к столу, отложила "Ли" и взяла чистый лист. Но тут послышались шаги, и вошла Софья Васильевна с Витей.
Бросив кепку на стул, Витя вытащил из-под дивана какую-то кривую, с намотанной веревкой палку и убежал во двор. Софья Васильевна, снимая на пороге комнаты шляпу и пыльник, выжидательно и как-то строго поглядывала на дочь.
- Ну, что в бюро? - спросила она.
- Ничего нет. Ни сейчас, ни раньше. Ты была на плотине?
- Была. - Софья Васильевна усмехнулась. - Не усидела.
В голосе, в котором Лиза знала все интонации, слышалась какая-то досада. "Наверное, как я, пришла на плотину - пусто, и все", - подумала Лиза.
- И ты была? - Со снятым пыльником Софья Васильевна все стояла на пороге комнаты.
- И я была. Но у меня лучше, - сказала Лиза уверенно. - Одного человека встретила, он поможет. Во всяком случае, обещал... - Она подошла, взяла из рук матери пыльник и отнесла его в переднюю. - Ну, входи. Сейчас расскажу. Павеличева встретила. Помнишь, с которым в вагоне ехали? Ну, который молоко из бутылки пил. Теперь он важный - шлюз будет снимать...
Глава четвертая
"СЛЕДУЙТЕ ЗА МНОЙ!"
В молодые годы есть тяга к необычным делам, которые потом оказываются, в сущности, обычными. Так Павеличев выбрал себе профессию. Занимаясь с детства фотографией, он еще до окончания школы решил стать кинооператором. Тут было все замечательно и необычно: поездки, новые места, новые люди и какая-то отчаянность... Да, сколько раз он читал, как оператор, зацепившись за выступ скалы, вися над пропастью, чтото снимает. Или на краю крыши, или лежа в болоте, или у огнедышащего мартена, или ве.рхом на паровозе - ураганный ветер, свист, вопли на станциях и полустанках, а он этаким чертом, даже не держась за паровозную трубу, даже улыбаясь...