Павлу было видно, как те двое, длиннолицый и его приземистый приятель с велосипедом, уже выкупались и теперь одевались на берегу. На приземистом была надета военная форма, и он сейчас влезал в свой синий комбинезон. Павеличев увидел, что на спине его комбинезон испачкан чем-то белым известкой или цементом.
"Постой! Постой! - Павел подергал мокрой рукой нос. - Есть же ведь еще военная часть. И этот оттуда!"
Он только сейчас вспомнил, что стройке, по рассказам местных работников, уже не первые лето и осень кое в чем помогают саперы, находящиеся в лагере за правобережным поселком - вон там, за стеклами парников.
Они, как непостоянные, временные работники, конечно, в отделе кадров не числятся, и потому эта Ельннкова не могла сказать ни Лизиной матери, ни ему... И поэтому-то его и в адресном бюро нет! "Постой! Это что же? Павел почувствовал какой-то озноб на спине. - Ведь это что же? Шувалов, может быть, тут, среди военных, живой, настоящий... Саперы - ведь это инженерные войска... И Лиза говорила: был в инженерных..." И сразу вернулся к прежней отчаянной мечтеудаче: не канатная фабрика с Авдеем Афанасьевичем, с его "был такой", а идет он вон туда, за липовую аллею, за парники, а потом к Лизе, к матери ее: "Следуйте за мной..."
Он вылез из воды и, по коричневой куртке найдя свое место, быстро подошел к нему. Но не потянулся за полотенцем, не лег - стоял, поглаживая мокрое плечо, смотря на гребень берега, за которым скрылись те двое.
"Да, теперь может получиться, - думал он, - что Лиза права: если отец за какой-то работой на плотине был снят в военной форме с погонами, это еще не значило, что его снимали во время войны..."
- Ну, как вода? - мельком взглянув, спросил сосед.
Он лежал на животе, с поднятыми на лоб желтыми очками и тонким карандашом что-то записывал в маленькую толстенькую книжицу в синем переплете.
- Вода?.. Вода теплая, - не сразу отозвался Павел и, словно очнувшись, потянулся за полотенцем. - Теплая вода...
Сосед посопел носом и продолжал писать, держа карандаш вертикально. На его макушке из-под черных волос проглядывала загорелая лысина. Большая белая спина была обожжена солнцем, но он, видимо, еще не заметил этого.
- Вы, наверное, должны знать, - сказал он, не отрываясь от своих записей, - как называются щиты на плотине, которые регулируют уровень верхней воды.
Ну, этого, как тут говорят, верхнего бьефа.
- Щиты Стоннея?
- Верно, верно! Стоннея!.. Молодец, дядя!
Зашнуровывая белые парусиновые туфли, Павеличев покосился на собеседника, ожидая, когда он кончит писать. Но тот не кончал.
- А откуда вы решили, - несмело спросил Павел, - что я должен это знать?
- Кинооператоры обычно все видимое знают, - буркнул сосед и, посопев носом, добавил: - А то ведь потом спросят его: "Что это, милый, ты тут наснял?"
И, видимо почувствовав новое удивление Павеличева, повернул к нему полное, с близорукими глазами лицо.
- Ну, это легко догадаться, - сказал он, улыбаясь и кивая на куртку. Только в одежде молодых кинооператоров можно встретить что-нибудь неожиданное... Ну вот, например, этот квадратный большой карман. А во-вторых, я вас, кажется, где-то тут видел на съемке... по-моему, на плотине. На вас тогда были голубые брюки.
- Темно-голубые, почти синие... обычные, - хмуро поправил Павеличев.
- Да вы не обижайтесь! В каждой профессии есть свои странности! Помедлив, решив, видимо, задобрить юношу, сосед перевернул страничку в своей книжице. - Наш брат, например, любит записывать всякие мелочи, которые, может, даже не пригодятся ему...
Ну вот: "На нулевом бычке плотины, - прочел он, - висит мемориальная, пока деревянная, доска с именами солдат Зайченко и Бутузова, которые в 1944 году, перерезав в этом месте немецкий кабель, спасли плотину от грандиозного взрыва..." Или вот: "У начальника строительства, тяжелого, грузного мужчины, ловкие, быстрые, по-женски хлопотливые руки..."
- Если это у нашего начальника, - сказал Павеличев, почему-то делая серьезное лицо, - то верно замечено.
- Какая прелесть! - пробурчал сосед. - Приехал человек на стройку на три дня - и начальник уже "наш".
Люблю таких! - Он не торопясь полистал страницы книжицы назад и, что-то найдя там в записях, гмыкнул. - Или вот из давнишних впечатлений... Ну вот, например: "Студент стриг ногти на ногах, не снимая носков..." Представляете, какие носки...
Павел слушал, ему было приятно, что пожилой человек, вероятно журналист, который до этого разговаривал с ним снисходительно, сейчас читает ему, как равному. Но книжица была толстая, а надо еще в гостиницу, быстро пообедать - и туда, за парники, в лагерь...
Однако, полистав еще свои записи, сосед закрыл книжицу, положил на песок. Тяжело перевернулся на спину и, встретив глазами солнце, опустил со лба желтые очки.
На лице его сохранялось оживление, и Павеличев почувствовал, что надо что-то сказать или спросить: "Какая ваша профессия?", или как-то иначе ответить на прочитанное.
- Вы еще и архивами занимаетесь? - спросил он, вспомнив недавний его тут разговор с длиннолицым.
- Нет, не занимаюсь... - Сосед недоуменно повернул голову. - Ах, вы об этом: "У кого дети..." - он кивнул на то место, где сидел его знакомый, с которым он разговаривал об архивах. - Это так, случай, пришлось...
И вдруг озабоченно приподнялся на локте, оглянулся.
- Он совсем ушел?
- Наверное, совсем. Когда я купался, он поднялся на берег.
- Черт ее... эту рассеянность! Ну конечно, совсем ушел, у него же обеденный перерыв был. А мне завтра наутро надо у него пропуск в лабораторию! - Он посмотрел на часы, которые лежали на его соломенной кепке. - Э-э, милые~мои, и грузовик уже ждет! И позвонить в лабораторию неоткуда будет...
Он стал быстро одеваться. На лице его появилось озабоченное выражение видимо, он прикидывал в уме, как поступить.
- Так я могу позвонить ему, - сказал Павеличев, надевая куртку с квадратным карманом и испытывая некое смущение после недавних слов о необычности. - Приеду сейчас в гостиницу и позвоню.
- Дорогой мой! - под желтыми стеклами глаза соседа просияли. - Это замечательно! Именно из гостиницы лучше всего и дозвониться! - Он тотчас вырвал чистый листок из, книжки, быстро -написал на нем несколько строк и передал его Павеличеву. - Если его самого не будет, то тогда секретарша заказ на пропуск примет... Ну, большое вам спасибо! Я всегда знал, что с кинооператорами не пропадешь!