С берега за ним наблюдали.
— «Советская Нахичевань…» — сказал кто-то. Несколько человек поглядывали на море и на машины, стоявшие поодаль. Среди легкового автотранспорта, «Волг» и «Жигулей», выделялся могучий КРАЗ, с кузовом, закрытым брезентом.
Человеком, от которого зависели все эти собравшиеся на берегу люди, был Садык Баларгимов, руководитель браконьерской мафии.
Невысокий, поджарый, лет сорока, он держался жестко-независимо, в руке у него была двустволка.
По пятам за Баларгимовым повсюду следовал крохотный, переваливающийся на коротких ножках, уродливый, с толстыми усами карлик — Бокасса, то ли шут, то ли — советчик.
— Вахидов — хорош… — заметил мафиози. — Теперь уже КРАЗом рыбу возит! Белым днем…
— Ты тоже хорош, Садык… — На правах шута грубо польстил Бокасса. — Раньше на двух лодках начинал! А теперь — целая флотилия! Весь Берег кормишь! Все у тебя в кулаке!
Место для выгрузки рыбы было выбрано пустынное — забытый согражданами и властями кусок земли. Шоссе, петляющее между барханами. Одинокое здание метеостанции и отнесенные на почтительное расстояние друг от друга сараи-»козлятники».
Баларгимов вел себя как владетельный князь здешних мест.
Вот его взгляд вырвал из кучки стоявших плешивого толстоватого мужика в плаще:
— Тебе сегодня рыбы не будет… — Он показал ему рукой. — Вали отсюда! Чтоб через минуту тебя не видел…
Лысый не обиделся, развел руками, улыбнулся, быстро побежал к машине.
— И тебе!
Баларгимов отправил еще одного, тот держался с оскорбленным достоинством, но возразить не пытался.
Внезапно мафиози прислушался. Далеко на море слышался звук моторов.
Баларгимов поднял двустволку. Выстрелил. Звук отдался двойным эхом. Баларгимов перезарядил ружье.
Второй раз стрелять не пришлось.
С моря раздался сильнейший гул, казалось, там готовятся к взлету реактивные лайнеры. Это ревели соединенные по четыре-пять на каждой лодке мощные лодочные моторы. Почти одновременно показались и сами лодки; они выходили в залив, высоко, почти вертикально, задрав к небу носы. Лодки были гружены рыбой.
У «козлятников» на берегу залаяли собаки.
Лодки не подошли к берегу — работяги Баларгимова в резиновых сапогах принялись разгружать их на плаву. Рыбу переносили на берег.
Здесь уже появились весы.
Рыба была без головы. Ездоки в лодках и носильщики были перепачканы кровью и слизью. Всюду виднелась чешуя.
Покупатели держались по-прежнему поодаль у машин, зная крутой нрав мафиози. Время от времени Баларгимов показывал кому-то рукой, и тот почти бегом бежал к весам. Только к одному из покупателей Баларгимов подошел сам, пожал руку, здороваясь. Перед ним был Вахидов, снабженец Сажевого комбината. Поодаль, за Вахидовым, следовал молодой водитель могучего КРАЗа.
— Подожди немного, — Баларгимов явно благоволил к снабженцу, — может будет что-то поприличнее… — Он был явно поддатый и ни на минуту не расставался со своим винторезом.
— Садык! — окликнул его карлик Бокасса. Добавил тихо: — Там Сейфуллин что-то… воду мутит…
Баларгимов подошел к одной из лодок.
— Шеф! — Высокий молодой рыбак в брезентовой робе, в сапогах спрыгнул с лодки, подошел к Баларгимову. — Все! — сказал рыбак. — Больше я у тебя, Садык, не работаю… Конец!
— А не передумаешь, Сейфуллин? — спросил мафиози.
— А чего мне передумывать? Как было дело, так и надо говорить… Чтоб все по-честному!
— Я лучше знаю, как надо!
— Я предупредил тебя!
— А кто ты мне? Жена? Теща?
— Я тебе объясню, кто я!.. — Баларгимов поднял ружье, направил в лицо Сейфуллину. — Понял?
Рыбак смотрел снисходительно, он знал все фокусы своего неуравновешенного хозяина.
— Пошел ты… Знаешь куда?
Грохнул выстрел. Сейфуллин упал.
Все вокруг молчали. Торговля прекратилась.
Еще через минуту все находившиеся на берегу бросились к машинам. Разъезжались до неприличия быстро.
Баларгимов подозвал двоих — огромного поддатого Адыла и крохотного старичка-карлика Бокасса — они были среди тех, кто подносил рыбу к весам.
— Тащите его в лодку, — он показал на Сейфуллина. Адыл попробовал было возразить — но Баларгимов угрожающе поднял ружье.
Адыл и Бокасса взяли Сейфуллина за ноги, волоком потащили к лодке. Там Адыл отстранил карлика, сам втащил труп в лодку, сел на весла. Бокасса пристроился на руле, сзади. Лодка отплыла.
— Милиция! — крикнул кто-то.
На шоссе появилась милицейская машина. Она быстро двигалась в направлении метеостанции. Немногочисленные оставшиеся покупатели и грузчики молча следили за ней.
Машина припарковалась. Это был «газик», из него появился милицейский лейтенант — Веденеев, дежурный, веснушчатый долговязый русак. С ним было еще несколько молодых людей в милицейской форме и штатском.
Баларгимов пошел им навстречу.
Лодка с мертвым Сейфуллиным, с Бокассой на руле и Адылом на веслах была уже довольно далеко.
— Привет…
— Привет…
Баларгимов махнул рукой кому-то из своих людей. Один из рыбаков с трудом подхватил две осетровые туши, потащил их к машине.
— Как дела, Мириш? — Баларгимов потрепал по плечу молодого милиционера — заносчивого, без фуражки, с пышной копной черных волос.
— Порядок, отец.
Откуда-то появилась бутылка коньяка, стаканы. Стаканы наполнили на радиаторе милицейской машины.
— Давай, Садык… — Веденеев чокнулся с Баларгимовым стаканами.
Лодка с Адылом, Бокассой и трупом Сейфуллина была тем временем уже в средине залива. Адыл подтащил тело к борту, лодка перегнулась, готовая опрокинуться. Труп скользнул за борт.
Кривая грязная улочка спускалась в сторону порта. С нее начинался «Нахалстрой» — жилые кварталы, созданные из выброшенных за ненадобностью, списанных и украденных с производства пиломатериалов, битого кирпича, самана и ржавых труб.
Тура Саматов смотрел на город, в котором ему теперь предстояло обитать.
С крыльца небольшого домика далеко, в бухте, виднелось море.
— Вот здесь вы и будете временно жить, товарищ подполковник, — лейтенант Хаджи нур Орезов, высокий красивый парень в кожаной куртке обвел рукой вокруг. — У нас здесь обычно проверяющие живут, командировочные…
Саматов кивнул, занятый своими мыслями, Орезов это заметил.
— Счастливо обживаться, товарищ подполковник. — Он сошел с крыльца, направился к машине.
— Спасибо. До завтра!
Тура вошел в дом, с минуту оглядывал новое свое жилье.
Убогое барачного типа прибежище для командированных офицеров. Софа с кирпичами вместо ножек, колченогий стол, кресло, раскладушка с наваленными на нее матрасами, вытертый ковер под ногами.
Тура поставил чемодан на кресло, но оно не выдержало тяжести — развалилось. Когда Тура нагнулся, он лучше увидел грязные пятна на софе, немытый пол.
Внезапно он почувствовал, что за ним следят, осторожно обернулся к окну. Совсем молодая женщина в черном платье, не видя сидящего на корточках Туру, смотрела в комнату. Заметив Туру, она сразу отпрянула.
В этот момент в углу он заметил крысу. Большая серая крыса лениво шевелила влажно-розовым длинным хвостом. Черными бусинками глаз выжидательно смотрела на Туру, крыса словно хотела понять, пойдет ли Тура на нее или отступит. Несколько секунд Саматов следил за ней, ничего не предпринимая.
Вдоволь налюбовавшись его растерянностью, крыса не спеша скользнула в дыру под стеной.
Тура шел по улице.
По городу сновали небольшие автобусы с черными полосами, какие обычно используют во время похорон. В них сидели и стояли люди.
Тура неторопливо шел по городу, приглядываясь к нему. Городок был полуазиатский, небольшой, скученный. Пустые витрины магазинов. Пустые полки. Очереди у прилавков приема пустой посуды.