— Осторожней! Брать только живьем!
Мелькали тени, лаяли собаки, металась Ыйна в ночной рубашке и с пистолетом в руке, в окнах отеля загорелись огни, и кто-то с испуга включил радио.
«Арлекино, Арлекино… Ха-ха-ха…» — громко смеялась певица Пугачева.
За киоском «Союзпечати» раздался грохот, что-то упало, и оттуда на четвереньках выполз худой, длинный мужчина в лыжной шапочке, шерстяных носках и в польском костюме с широкими лацканами.
— Неужели это есть бабр? — изумилась Ыйна.
— Это товарищ Гаев, — горестно вздохнул администратор отеля. — Руководитель группы туристов, а как выпьет, так безобразничает.
— Штаны б хоть засупонил, — с досадой сказал Варсонофьич.
— Цыц, тр-рухлявый пень, — бессмысленно озираясь, сказал Гаев.
— А ну не матерись! — твердо потребовал Квант.
— У… уу, черти, — дико пробормотал Гаев и исчез во мраке.
— Попробуем уснуть, друзья, — сказал Семужный, когда все возвратились в отель. — Завтра у нас трудный день.
По узкой тропе двигались три члена экспедиции. Варсонофьич, Семужный и корреспондент шли облавой на неизвестное чудовище. Путь наш лежал в госзаказник. «Где, как не там, таиться редкому зверю?» — рассуждали мы.
— Замри! — шепотом скомандовал дедок.
Мы замерли и прислушались. Неясный шум, глухое урчание и запах свежего мяса доносились с заповедной территории.
— Добычу зверь свежует, — объяснил егерь.
Разувшись, чтоб не хрустнула под ногами ветка, спрятав часы, чтоб не тикали, тихо, как мыши, мы шагнули вперед…
— Что это? — вздрогнул Семужный и уронил очки.
В центре заповедной территории, бесстыдно выставив наружу батарею винно-водочных головок, стояла стекляшка «Гара-Нарзан». Несколько человек в грязных белых халатах жарили шашлыки, подкидывая в огонь обрубки деревьев. Народ (по преимуществу зрелые мужчины), толпясь, разливал по стаканам. В сторону хилого нарзанного источника шли группы женщин с казенными графинами. Это были, видно, медицинские работники, так как отпускали резкие замечания по поводу антисанитарии. Также было много снующей взад-вперед молодежи с трехлитровыми банками.
— Где пиво продают, старики? — спрашивала молодежь.
На шоссе слышалось урчание моторов. Сотни автобусов везли на экскурсию в Баксанское ущелье трудящихся, прибывших на излечение в кисловодские и пятигорские здравницы. Поднявшись на гору Чегет, выслушав рассказ гида, сфотографировавшись на память, экскурсанты спускались вниз, выбирали место поживописнее и также садились трапезничать. Напрасно взывали железные плакаты: «Товарищ! Ты находишься в госзаказнике! Уходя с бивака, убери за собой!». Страстным призывам внимали единицы. Поэтому дважды никто уже не садился на одно и то же место — кому охота сидеть рядом с помойкой?
Оказывается, свыше полутора миллионов туристов бывает ежегодно в Баксанском ущелье — всесоюзной и международной зоне отдыха…
— Помогите, ребята, — раздался откуда-то сверху слабый голос.
Мы взглянули на скалу и увидели страдальческие глаза Кванта Михайлова. Из последних сил держался он за уступ. Из его тела капала кровь…
— Держите меня, ребята, — едва успел сказать Квант и рухнул нам на руки.
— Чудовище? — спросили мы парня, перевязывая страшные раны.
— Да нет, — с досадой сказал Квант. — Брал две вершины и упал в расщелину, а там — битая стеклотара…
Положив Михайлова на носилки, экспедиция медленно продолжала свой путь. Вы не поверите, но мы воспрянули духом, когда дорогу нам внезапно преградил стремительный дурнопахнущий поток. Только чудовище могло извергнуть из себя такое количество фекалий!
— Бабра мочилась, — уверенно подтвердил Варсонофьич, вселяя в нас надежду.
Увы, вскоре мы увидели, что неблагоуханный поток берет свое начало от людских селений. Полтора миллиона туристов делали свое дело. И очистные сооружения Приэльбрусья, испытывая четырехкратную перегрузку, явно не справлялись с поставленной задачей…
И мы уже не удивились, когда стало трудно дышать. Ведь два десятка местных котельных дымили в чистое небо. Ни на одной из труб не было газопылеулавливающего фильтра…
— Для поимки зверя срочно нужна консультация знающего человека, — сказал профессор Семужный,
Сдав Михайлова хирургам, экспедиция отправилась на прием к председателю Тырныаузского исполкома.
— Признаюсь, ни о каком конкретном чудовище мне не докладывали, — удивленно развел руками А. Ж. Чофанов.
— Помогите, Аубинир Жунукович!
— Это вы нам помогите! — воскликнул мэр Тырныауза. — Вы видели эти дымящие трубы?
И мы узнали, что Совет Министров КБАССР принял решение о полной электрификации зоны Приэльбрусья и переводе всех котельных на электроэнергию. Однако судьба Баксанского ущелья зависит от Госплана СССР и Министерства энергетики и электрификации СССР. Второй год вся Кабардино-Балкария ждет ответа на свою просьбу о льготном тарифе на электроэнергию для Приэльбрусья.
А пока двадцать труб продолжают загрязнять чистейшую атмосферу. Уникальный климат ущелья ухудшается. Сохнут на корню вековые сосны, обнажая лавиноопасные участки…
А пока решено расширить в При-эльбрусье сеть турбаз и гостиниц. «Гипрогор», ЦНИИЭП — лечебно-курортных зданий и другие проектные организации со сложными названиями продолжают вести проектирование котельных на угле и мазуте.
Что будет дальше?
— Ученые считают, что в узком ущелье Баксана может создаться недопустимое положение, — сказал председатель исполкома. — Так что, когда поймаете чудовище, вернетесь в Москву, зайдите в Госплан и Минэнерго. Напомните о нашей судьбе! Посодействуйте!
Так в души участников экспедиции закралось сомнение: рационально ли используется уникальная зона Приэльбрусья? Умно ли идет развитие туризма в Баксанском ущелье?
— Четыре коктейля «Николашка», — небрежно окликнул Варсонофьич бармена Исмаила и вернулся за столик.
Все, кроме девушки, были в сборе.
В дверях раздался грохот, что-то упало, и в бар вошел Гаев.
— Где Ыйна? — промычал он.
— Исчезни, а то вмиг голова отлетит! — обозлился перевязанный бинтами Михайлов.
Гаев исчез.
— И чего это к ней мужики, как мухи на мед? А, Сергей? — с тоской спросил меня Квант.
Что я мог ему ответить? Хотя отель был полон девичьего щебета, женского смеха, мелькания замшевых сапог и длинных юбок в цветочек, хотя здесь была Ирина — режиссер из ВГИКа, Марина — физик из МИФИ и десять прелестниц из Днепропетровска, мужчины поголовно теряли голову от нашей стройной сероглазой Ыйны.
— Вот она… — раздался шепот.
Ыйна в обществе загорелого седовласого мужчины в темных очках и красной куртке вошла в бар.
— Ну, знаешь, Ыйна! — не выдержал Михайлов и встал со стула. — В конце концов у всякого терпение лопнет!
— Позвольте вам представить заслуженного деятеля науки, профессора МГУ Георгия Казимировича Тушинского, — улыбнулась Ыйна.
— Это вы, профессор, предлагали создать в Приэльбрусье два национальных ледниковых парка? — почтительно приподнялся со стула доктор биологических наук Семужный.
— К сожалению, они не созданы, — ответил Тушинский.
— Ну, а как вы думаете, дорогой коллега, удастся ли нам все же отловить чудовище в Баксанском ущелье?
— За этим я и пришел сюда, — ответил профессор. — Будьте осторожны. В горах лежит «белая смерть»…
— «Белая смерть»? Что это такое?
— Это снежные лавины, которые в ближайшие дни могут обрушиться в ущелье. Пока этот тигр в обличье ягненка дремлет, но достаточно бывает неосторожного крика, шага, чтобы лавина ухнула и помчалась вниз, сметая все на своем пути. Спасения от нее нет. Посмотрите снимки. Я был свидетелем трагедии в Канаде, когда «белая смерть» сбросила на дно каньона три экспресса. «Белая смерть» — это остатки отеля «Давос», после того как в него ударила лавина. Это деревня Сан-Антонио, на которую лавина обрушилась во время пасхального богослужения. Мы должны помнить о печальном примере Альп и Монблана… Сейчас хорошо известно, что «белая смерть» появляется там, где орды людей, бродящих в горах, бездумно относятся к природе, вырубают леса и уничтожают растительность…